Швейцарцы — невидимки.
Гектор хорошо это знает, потому что за последние тридцать шесть часов он побывал в четырех аэропортах и никто даже не посмотрел на его лицо. Фальшивый красный паспорт и белый крест — все, что их интересует, и дальше иди куда хочешь. Его ручную кладь, содержащую полицейский сканер SC230, который он прихватил с рабочего места, никто не проверяет. Как будто этого бледного человека с влажными руками вовсе не существует.
Но его начальнику, мистеру Хендриксу, Гектор казался слишком заметным. Разгневанный бюрократ лично заставил его сдать электронный пропуск перед тем, как навсегда покинуть свой пост.
— Управление внутренних дел ожидает вас завтра в восемь утра, — заявил Хендрикс, не скрывая самодовольной усмешки и убирая карточку в карман. — Советую не опаздывать.
Бет чуть не расплакалась, на бегу пытаясь обнять Перехватчика, когда двое морпехов выводили его из здания. Никто другой его не хватился, когда он сел в свою раздолбанную машину и поехал домой, где его возвращение заметила только коза.
Гектор выудил документ, который человек по имени Квентин сделал ему несколько месяцев назад. Это был еще более крутой швейцарский паспорт, чем тот, что ему выдало родное государство, который все равно пришлось бы сдать. Этот был идеален, Гектор в нем назывался Ханнесом Цвингли из местечка Гольдау. Он с улыбкой подумал, что это имя подошло бы профессору математики. Квентин тут и там добавил пятен и помятостей, чтобы паспорт выглядел так, будто годами живет в чьем-то кармане. Безупречная работа. Гектор собрал несколько футболок и бросил их в сумку, в которой уже лежали его драгоценные наушники и мощный усилитель сигнала. Затем он порвал свой американский паспорт и сжег его в раковине в ванной. Он смотрел в зеркало, пока дым клубился вокруг его бледного лица, делая его призрачным, даже мертвенным, и зрелище ему понравилось.
Меня больше не существует, подумал Гектор, улыбаясь собственному отражению и позволяя пеплу свернуться колечками, прежде чем размазать его пальцами и спустить свое настоящее имя в сток. Теперь я везде. Все, что я люблю, умещается в мою сумку. И сегодня вечером я буду вас всех прослушивать.
Особенно одного из вас.
По дороге на улицу Гектор встретился взглядом с невозмутимой козой и на мгновение подумал, не перерезать ли ей глотку. Коза продолжила жевать, мотая бородой, как будто ей было все равно, убьют ее или нет.
— Vaya con dios[8], сестрица, — сказал он, на прощание засовывая ей в зубы свой старый швейцарский паспорт.