— Чай готов, — отзывается тот, кто называет себя Тенью, с добрыми, глубоко посаженными глазами, не отражающими свет, даже когда остальные, сидящие у костра, светятся красным, как проклятые пассажиры «Летучего голландца». Соня, которая хорошо знает, почему Петреус так вцепился в свой рюкзак, похлопывает Тень по спине, как друга. Она что-то шепчет ему на ухо, и коротконогий человек смеется мягко, как плюшевый медведь.
Большинство потерпевших пьет, поскольку у боцмана, подкладывающего свежих чайных листьев из своего потайного запаса, много одноразовых чашек, а воздух становится прохладным. Обломки все еще прибивает к берегу. Старые полотенца, шлепанцы, пластиковые контейнеры, веревки, извивающиеся как черви. Море выплевывает парусник на горизонте, где даже огни круизного лайнера не рассеивают тьму. Звезды, в свою очередь, выстилают небо облаками как погребальным саваном для исчезнувшего судна.
Штурман застегивает рубашку — она все еще влажная. Затем он опирается о пальмовое дерево и ждет. Не спасения, не избавления, а чего-то гораздо более простого. Ему известно, что вскоре случится. Он подносит собственную чашку к губам, но не пьет, а притворяется задремавшим, наблюдая, как все возвращаются к Тени, который бормочет каждому что-то утешительное, наполняя чашки.
Все, кроме Петреуса.
Как существо из доисторического моря, не знающее, где лучше выбраться на берег, лысый капитан сидит на своем камне, не спуская глаз со Штурмана. Когда первые лучи солнца появляются за его спиной, кажется, что его не волнует грядущее тепло.
Возле умирающего костра поднимается Соня, но ее ноги подкашиваются. Сперва она хихикает, затем жеманный смех переходит в захлебывающийся кашель. Она падает на колени в песок, перекатывается, и ногами начинает отбиваться от невидимых мучителей. Большинство остальных спят и ничего не замечают. Тень встает на колени рядом с ней, трясет ее за красивые плечи и ласково зовет по имени. Возле пальм несколько молодых мужчин слышат шум и направляются на помощь. Только один из них проходит полпути до воды. Другие два спотыкаются и падают ничком, как будто песок их притянул к себе. Кто-то кричит от страха, и, когда Соня поворачивается лицом к огню, Штурман видит, что из ее носа и рта идет белая пена.
— Соня! — кричит чей-то голос.
— Что происходит? — кричит кто-то другой, тщетно пытаясь разбудить спящего мальчика.
В моменты настоящего кризиса характер человека раскрывается помимо его воли. Он либо стремится спасать других, либо ищет в чужом горе собственную выгоду.
Штурман сделал свой выбор уже давно. Сегодня все прошло удачно только потому, что он несколько раз репетировал на борту «Ла Вентуры». Он ничего не смыслил в свойствах ядов, но часто видел, как посетители в модном ресторане, где он зарабатывал на жизнь уборщиком, травились, если рыба была не очень свежа. Сакситоксин без запаха, который он залил в бутылки, было несложно достать, надо было лишь найти рыбу, которая ела другую рыбу и сама отравилась.