На размытом горизонте появляется слабое золотистое свечение. Но Якоб уже отвлекся и прислушивается к звукам по ту сторону двери, где, как он считает, должен быть коридор. Он слышит, как где-то на судне раздаются и стихают шаги. Когда за мной придут? Он озирается в поисках чего-нибудь, что можно было бы использовать как оружие, когда настанет время. Если бы он повернулся в этот момент к иллюминатору, то мог бы догадаться, что бледно-золотистое свечение в темноте — огни древней Гаваны, застывшей в надежде на еще одну ночь без перебоев электричества.
Раздается какой-то громкий лязг, затем все огни на судне начинают мигать и гаснут.
Теперь виднеется только свет вдалеке за иллюминатором, и тот исчезает, когда судно неуклюже поворачивается, грохоча стальным корпусом и издавая двигателями такой вой, будто они вот-вот взорвутся.
Затем откуда-то с нижних палуб доносится гул, похожий на звук, с каким поезд метро выезжает из тоннеля. Вдалеке слышатся сигналы. Ровное гудение, сотрясавшее комнату с момента пробуждения Якоба, наконец замолкает. Двигатели останавливаются. Сердце пленника начинает биться быстрее, и он чувствует безотчетную надежду — на спасение? на аварию? Затем, мгновение спустя, его осеняет ужасная мысль.
А вдруг столкновение? Что, если они уже покинули корабль и оставили меня здесь? Вдруг мы тонем? Иллюминатор слишком маленький, чтобы в него пролезть…
Где-то над ним раздаются испуганные крики. Но что их испугало?
— Выпустите меня отсюда, черт вас подери! — кричит он. Голоса приближаются — возможно, это идут к нему. Хотите убить меня — убейте быстро, думает он, стараясь сохранить самообладание. Тут кто-то вставляет ключ в скважину замка и пинком распахивает стальную дверь.
Врываются двое мужчин. По крайней мере, Якоб решает, что это мужчины, потому что один из них издает низкий хрип, хватая пленника. Лампочка, болтающаяся в коридоре, бросает на одного из них отсвет, и Якобу становится совершенно очевидно, что его собираются убить, здесь и сейчас. Здоровые белокожие ребята с черными волосами — каких угодно кровей, из каких угодно краев. От них пахнет чем-то приторным, напоминающим запах ароматизатора в такси. Маленькие зеленые елочки под зеркалом.
— Если вы хотите меня убить… — начинает Якоб, но его перебивают.
— Дерьмо собачье, — глумливо произносит тот, что выглядит агрессивнее, и с размаху бьет Якоба в грудь.
Якоб не понимает русской речи, но фраза звучит как оскорбление. Второй шипит по-английски: «Заткнись!» — и бьет Якоба по спине, как будто завершая начатую приятелем фразу.