Под ногами захрустело тонкое стекло.
— Стой! Присядь! Люк видишь? Помогай!
Фонарь в руке Ларса коротко мигнул, осветив металлическую крышку. Они подковырнули ее, приподняли и сдвинули. Из открывшейся дыры так сильно пахнуло гнилью, что Яр отшатнулся.
— Вниз, — приказал Ларс, осветив фонариком уходящую в глубину лестницу.
Железные перекладины были покрыты отвратительно скользкой слизью. Яр цеплялся за них, мечтая лишь о том, чтоб они поскорее кончились, и, не подозревая, что на дне его ждет еще более мерзкая жижа.
— Направо! — крикнул сверху Ларс. — Только подожди меня…
Яр так и не понял, что это было: то ли коллектор канализации, то ли кабельный канал, забитый вековой грязью, то ли старинная, давно заброшенная подземная дорога. Свет фонаря едва пробивался сквозь тяжелый, насыщенный парами воздух. С потолка вязко капала какая-то гадость, по скользким стенам сочилась вода, густая жижа чавкала под ногами.
Они провели здесь всего несколько минут, но Яру эти минуты запомнились надолго.
— Теперь налево. Дальше идем тихо… Впереди забрезжило смутное свечение, и Ларс выключил фонарь.
— Не отставай.
Предостережение это было излишним. Яр едва не наступал проводнику на пятки, так жутко ему тут было.
Свечение приближалось. Скоро можно было рассмотреть, что изливается оно из неровного отверстия, забранного решеткой, — ее Ларс осторожно сдвинул в сторону, открыв проход в освещенную, чуть приподнятую над общим уровнем нишу. С неимоверным облегчением Яр выбрался из жижи и ступил на твердый пол крохотного помещения, где вдоль стен выстроились какие-то гудящие металлические шкафы с мерцающими индикаторами. За шкафами обнаружилась лестница, круто поднимающаяся наверх. Ларс вступил на нее первым — в руке у него была блестящая острая штуковина.
Ступеней было ровно сорок — Яр зачем-то их сосчитал. Заканчивались они небольшой площадкой перед низенькой, будто бы не для людей, а для сиберов сделанной дверцей.
— Жди меня здесь, — сказал, обернувшись, Ларс. И потянув за невидимый до этого рычаг, открыл дверь. Чтобы пройти в нее, ему пришлось присесть на корточки.
Дверь закрылась.
Яр снова остался один.
Довольно долго он стоял столбом, не зная, можно ли ему шевелиться. Потом решился и сел.
Пол был очень холодный.
«И почему я еще не простудился?» — уныло удивился Яр.
Он начал вспоминать все неприятности и тяготы, что свалились на него, и ему стало так себя жалко, что на глаза навернулись слезы, а в горле заклокотала колючая горечь. Он тихонько всхлипнул, вытер лицо грязным рукавом и, сгорбившись, принялся счищать со своей одежды налипшую грязь. Делал он это так яростно, так отчаянно, словно только она и была виновата во всех его бедах.