– Закапывайтесь!
– Чем? Ногтями?
– А где вы оставили лопаты? Теперь видите, что значит бросать снаряжение? Может, стоит поискать их между Аромяки и Койриноей? Мне кажется, я видел, как они летели там на обочину.
Количество лопат в ротах постоянно менялось. При тяжелых боях оно увеличивалось, ибо солдаты брали лопаты у противника, а при малейшей передышке или перед долгим переходом лопаты летели на обочину. Несколько лопат все же удалось обнаружить, их теперь лихорадочно пустили в дело. Остальные пытались откопать себе хоть какое-то убежище ногтями. Склонность к самообману возрастает в трудные минуты. Человек бросается к какой-нибудь кочке, накидывает на нее гнилые сучья и прикрывает свое сооружение несколькими пригоршнями мха. Разумеется, пуля из винтовки пробивает даже толстые стволы деревьев, однако это укрытие строится, собственно говоря, не столько для тела, как для души. За ним солдат чувствует себя безопаснее.
Настроение у них, в сущности, было спокойное и решительное. Причина этого крылась в своего рода неотвратимости ситуации. Избежать ее было нельзя, оставалась единственная возможность – пробиться.
Карилуото со своим взводом защищал шоссе. Ему были приданы первый и второй пулеметы взвода Коскелы, по одному на каждую сторону шоссе. Карилуото полз вдоль цепи стрелков и, хотя сердце у него противно ныло, призывал своих людей держаться:
– Помните, ребята, из этих укрытий ни шагу назад – Каждый остается там, где он сейчас. Что бы ни случилось.
Финские гранатометы с их ничтожным боевым запасом предприняли жалкий огневой налет. Солдаты ругались сначала по поводу его ничтожности, затем потому, что из них вообще решили стрелять. Поэтому, когда противник ответил своим артиллерийским огнем, они сочли его возмездием за те несколько гранат, которые были выпущены с их стороны. Когда впереди послышались выстрелы, а позади разорвались первые снаряды, в их рядах раздались крики, в которых страх смешался со злобой:
– Проклятые кретины! Надо было вам вылезать? Вот теперь мы получили!
К счастью, снаряды ложились с перелетом. Когда огонь прекратился, среди деревьев замелькали одетые в серо-зеленое люди, и по чудовищно широкому фронту пронесся протяжный, страшный крик: "Ура-а… а-а-а… а-а-а… а-а-а-а-а-а…"
Этим все и началось. Сплошной, непрерывный треск оглушил солдат. Они были словно опьянены этим непрекращающимся буханьем, заполнившим собой все вокруг; И за ним волной то нарастало, то убывало "ура-а-а-а… а-а-а-а-а… а-а-а-а-а-а".
Танки начали приближаться. Очевидно, их экипажи знали, что просочившиеся через леса финские части не имели тяжелого противотанкового оружия, поэтому они смело подошли к краю устроенного саперами минного; поля и расстреливали свои боеприпасы, как в тире.