Солдаты были довольны и больше не отпускали шуточек насчет прапорщика. Карилуото стал им ближе, приоткрыл дверь к их душам. На поверку выходит, не такой уж он дурак. Ну, конечно, много еще в нем этого петушиного задора. Посмотрите-ка, как важно он выступает!У походной кухни раздавали гороховый суп. Он был не хуже обычного, но, поскольку люди рассчитывали на особое угощение в честь победы, эти плавающие в серой воде гороховые шкурки наполняли их души горечью. Счастливые и гордые своей победой, но голодные, они надеялись, что смогут наконец спокойно и сытно поесть. А тут словно дубиной по голове огрели, предложив недоваренный гороховый суп. Повар с поварешкой снискал себе ругательства вместо благодарности.
– В их распоряжении был целый день, чтобы хотя бы суп сварить как следует, – сказал Рахикайнен, заглядывая в котелок. – А тут горошинка за горошинкой гоняется, подружки не находит.
Мякиля, стоявший возле походной кухни, откашлялся.
– В супе ровно столько гороху, сколько следует. Вот только горох не разваристый.
– Помолчи! Горох был бы мягкий, стоило только развести под ним хороший огонь. – Хиетанен зло вырвал свой котелок из рук повара.
– Нечего зря языки чесать. Мы здесь тоже валялись в грязи не хуже вас. Целый день под артиллерийским и минометным огнем. В первой роте повара убило. – Повар, разливавший суп, сердито огрызался, но заслужил лишь язвительный намек:
– Черта ли нам в том, что в первой повара убило! Вот если б это случилось у нас!
Только Ванхала не роптал и смиренно попросил добавки:
– Можно одной жижи.
Среди всеобщей злобы и презрения повар сумел оценить такую кротость. Он зачерпнул супу прямо со дна котла и налил котелок Ванхалы до краев. С трудом сдерживая улыбку, Ванхала поспешил уединиться и с аппетитом принялся за густой гороховый суп.
Брюзжание не прекратилось даже с приходом Ламмио, и тогда он сказал:
– Кому еда не нравится, может не есть. Это не обязанность.
После этих слов громкий ропот протеста прекратился, однако тихое брюзжание не оставляло сомнений в том, что думают люди:
– Если он появится на передовой, можно записывать его в покойники. Пуля достанет его – не спереди, так сзади.
– Ишь как вытянул свою кривую шею!
– Выродок проклятый. Черт длинноногий. Выпендривается, как вошь на гребешке, и еще пасть разевает, словно порядочный.
В третьем взводе шептались о чем-то с таинственным видом. В густом ольховнике шел дележ сахара. Хиетанен раскладывал куски на маленькие кучки.
– Давайте уговоримся, братцы: если кого убыот раньше, чем он съест свой сахар, то сахар достанется отделению. Чтоб не ссориться потом, – сказал Лахтинен.