– Есть у кого кусок хлеба в обмен на полсигареты?
– Нету. Вчера был, да весь съеден.
– Нету хлеба, но я не так уж и голоден.
Такой ответ считался отменной шуткой.
Сахар у них растаял под дождем. Они соскребли сырую вязкую массу со дна сумок и съели, но голод не утих.
Вечером они свернули с дороги в глухой лес и теперь шли, не зная, куда и зачем их ведут.
– Есть связь?
– Носильщикам смениться!
– Я нес гораздо дольше.
– Не ври!
– И кто это выдержит!
– Да не нойте вы, тряпки! Давай сюда станину.
– Это сказал Лехто.
Один из солдат задел плечом еловую лапу, она хлестнула по глазам сзади идущего.
– Осторожней, черт проклятый!
– Разуй глаза и помалкивай.
– Только не затевайте склоки.
Такие перебранки никогда не вызывали ни драки, ни даже враждебности. Как только причина – утомление и нервное напряжение – снималась, мгновенно забывалось и недовольство, как будто его никогда и не было.
Коскеле ехидных замечаний выслушивать не приходилось. Он носил пулеметы бессменно, помогая всем отделениям поочередно. Поначалу некоторые для виду возражали, хотя в действительности были рады помощи. Лехто не хотел отставать от Коскелы и носил пулеметы так же, как он.
– Где пулемет второго отделения? Теперь я понесу его, – сказал Коскела.
– У Мяятти.
– А где Мяяття?
– Мяяття-я-я-я!
– Только что шагал тут.
– Вперед… Сейчас не до поисков.
– Ясное дело, вы оторвались от него, чтобы не нести пулемет, и он заблудился! – бушевал Хиетанен.
– Придержи язык, у нас каждый уже нес по разу! – вскинулся Сихвоиен.
Пр-р-р-р-р-р…
Длинная очередь из автомата положила конец спору.
Они опустились на колени, дрожа всем телом, сердца учащенно бились.
– Что там?
– Русские, что ж еще.
– Вот и пуля уж в дерево шлепнула.
– Пулеметы на позицию!
Они потащили пулеметы в стрелковую цепь. Пулемет второго отделения отсутствовал, и Лахтинен уже хотел было отправиться на поиски Мяятти. Будучи добросовестным командиром отделения, он считал себя виноватым в исчезновении солдата. Однако Коскела удержал его:
– В таком лесу, да еще в темноте, его не найдешь. Он заслышит стрельбу и придет сам.
Лишь одиночные выстрелы доносились время от времени со стороны противника, и пулеметчики отвечали на них так же лениво. Коскела шепотом сказал:
– Насколько мне известно, мы должны обеспечивать этот фланг. Возможно, что время остановки растянется. Мы выставим часовых, которых будем сменять каждые полчаса, а сами отойдем чуток назад. Так будет лучше.
Предложение пришлось солдатам по душе. Выставили часовых, остальные собрались чуть поодаль, под большой елью. С ее лап капало. Веточки черники и папоротники стряхивали воду на и без того уже мокрые башмаки. На небе начали появляться бледные пятна, и солдаты стали смутно различать лица друг друга. Некрасивые это были лица, грязные и заросшие. Глаза смотрели не видя и без выражения, вокруг рта залегли суровые, горькие складки. Неужели это был рассвет всего лишь четвертого дня войны?