Коля вспомнил единственное знакомое ему английское слово и, желая блеснуть знанием языка, спросил водителя:
— London?
— Ya, — кинул водитель. — We'll get'im for an hour.
Коля не понял этой фразы, но сделал вывод, что раз водитель ответил, значит, он его понял и вопрос был им задан по делу и к месту. Однако, когда машина тронулась и стала набирать скорость, Коля сначала испугался, а потом едва не впал в панику. Машина неслась по встречной полосе движения! Коля сначала подумал, что ненормальный водитель ищет смерти на оживленном лондонском шоссе, но, присмотревшись, понял, что проблемы с головой здесь у всех.
«Ну и страна! — покачал головой секретный представитель советского командования. — Руль в машине справа, едут по левой стороне… Интересно, а что у них еще не так, как у всех добрых людей?»
Машина въехала на возвышенность. С высоты открылся прощальный вид на коричневую песчаную косу и высокие меловые скалы, обрывавшиеся к морю. Коля впервые увидел эти скалы сказочной красоты несколько часов назад, когда их корабль подходил к порту. Воспоминание о плавании отозвалось тошнотой, и Коля отвернулся в другую сторону, лишь бы не видеть ни ненавистного моря, ни этих скал. Минут через десять показалась угрюмая громада Кентерберийского аббатства, и Коля подивился огромным размерам сооружения. Главный собор был такой огромный и такой унылый, будто его возводили не люди, а циклопы.
По укоренившейся в нем за последние два года привычке незаметно подмечать все вокруг себя, Коля отметил, что пейзаж справа и слева от дороги до Лондона не был ни однообразным, ни скучным. За несколько километров пути он увидел два полевых аэродрома, на одном из которых стояли самолеты с американскими опознавательными знаками на фюзеляжах. Попалась пара складов горючего, которым, вероятно, и заправлялись самолеты, базировавшиеся на аэродромах. Еще было несколько зенитных батарей, но из-за скорости Коля не успел определить количество орудий, прикрытых маскировочными сетями.
Но не это впечатлило Колю. На возвышенностях он увидел несколько металлических ажурных вышек, которые походили на те, что использовались для антенн большой мощности. Опытным взглядом радийщика Коля оценил вышки и совершенно справедливо решил, что они, скорей всего, тут поставлены не только для приема передач Би-би-си.
То, что Лондон — самый настоящий прифронтовой город, Коля понял с первых же минут. Он увидел разрушенные дома и много людей в военной форме, но не только это говорило об осадном положении. Люди гражданские имели при себе противогазы в брезентовых сумках на широком ремне. Даже дети. Еще Коля заметил, что прохожие время от времени поднимают, лица и смотрят в небо. Так поступают либо в ожидании дождя, либо в ожидании скорого воздушного налета. Серьезные и сосредоточенные лица лондонцев Коля тоже заметил. За полтора года жизни в тихой и уютной Швеции он уже привык, что ему улыбается любой человек, с которым он вступает в случайный разговор, будь то киоскер, бакалейщик или девушка-официантка. Простейший вопрос «Извините, который час?» начинается с улыбки, которая возвращается ответной улыбкой: «Четверть одиннадцатого, мой господин». А в Лондоне лица серьезные, сосредоточенные, неулыбчивые.