— Та-ак…
Я встал и прошелся по кабинету. Блевать меня не тянуло, но хотелось кое-кого повесить.
— Ваши предложения? — спросил я у Танечки минуты через две, садясь и пододвигая к себе чашку с кофе.
— Ликвидировать автора, — пожала плечами дама, — а лично Костику поручить сделать вокруг этого мощную пропагандистскую кампанию про зверства Антанты. И предупредить, что если общественный резонанс будет недостаточным, то Антанта только этим зверством никак не ограничится.
— Меня, честно говоря, как-то совершенно не тянет с вами спорить… Но давайте все-таки подождем господина директора. Вместе подождем, в вашем присутствии, я думаю, он быстрее и глубже вникнет в суть наших претензий. Кстати, по-моему, будет лучше, если их изложите именно вы.
Минут через десять у меня в кабинете образовался несколько запыхавшийся директор информбюро и, время от времени непроизвольно косясь на Татьяну, доложил, что в недрах его третьего отдела родилась вот такая инициатива и он лично считает, что поднятые там вопросы выходят за рамки его директорской компетенции. После чего попытался всучить мне свою бумагу.
— Давайте сюда, — прервала его излияния Татьяна, — канцлер уже знаком с содержанием этого документа. А теперь выразите, пожалуйста, ваше отношение к поднятой в нем проблеме. Да, решения по таким вопросам действительно принимаются не на вашем уровне, но иметь свое мнение вы обязаны. Так что будьте добры нам его изложить, господин Бешкеревич.
Упомянутый господин затравленно глянул на меня, прокашлялся и начал:
— Ситуация действительно требует принятия мер, но, с моей точки зрения, она не настолько катастрофична, чтобы эти меры были именно такими.
— Поточнее, пожалуйста, — улыбнулась ему Танечка, от чего Константин явно потерял последние остатки самообладания, — в чем недостаточная катастрофичность ситуации? Чего не хватает, чтобы предложенный в данном документе образ действий стал допустимым?
— Ну… — растерянно промямлил директор, — моральный дух наших войск и работников тыла все еще достаточно высок…
— Понятно. Каким пунктом вашей служебной инструкции идет требование, что при разработке каждой операции необходимо иметь вариант на случай ее провала? Третьим? Так расскажи нам, скотина, как ты собирался оправдываться и перед кем, когда всплыла бы правда о том, кто именно подставил детей под бомбы! Георгий Андреевич, этот герой сейчас обгадится прямо у вас в кабинете, хотя такие действия допустимы только в подвалах под триста пятнадцатым. Может, заранее переместить господина туда?
— Да уж, — поморщился я, — вы, Константин Аркадьевич, как-нибудь соберите в кулак свою… волю, скажем так. И, кажется мне, у вас начало проявляться опасное недопонимание наших стратегических целей. Поэтому позвольте напомнить — они в том, чтобы сделать Российскую империю великой страной, которой по праву гордятся ее граждане. Так вот, предложенное в вашем документе с этими целями вступает в абсолютное и непримиримое противоречие. Да, нам часто приходится несколько выходить за рамки закона и заповедей Христовых, но всегда для предотвращения чего-то гораздо более страшного. Однако представить себе что-то страшнее, чем Россия, ради достижения каких-то политических целей тупо убивающая лучших своих детей, я не могу. И, раз уж так вышло, что я у вас начальник, извольте крепко запомнить мое мнение по данному вопросу. Не получится — Татьяна Викторовна вам обязательно поможет. Мне почему-то кажется, что для этого ей даже не придется беспокоить господ Ли. А теперь, пожалуйста, кратко охарактеризуйте нам автора обсуждаемого документа.