— Вопрос банальный, Сергей Борисович. Отвечу на него так. Вы, атеисты воспринимаете смерть тела как конец всему, как абсолютное зло. А для верующего это переход в иное состояние, причем высшее. Как лед становится водой, а вода паром.
— Так что, мы зря барахтаемся? Надо сразу застрелиться?
— Вовсе нет. Наоборот, жизнь это великий дар, потому что именно здесь на Земле мы сдаем экзамен на аттестат зрелости, так сказать. Знаете, два американских протестантских проповедника написали книжку про то, как всех праведников забрали на небеса, а неправедных оставили на Земле. Тираж был огромный, реклама шумная. Книжка, конечно, так себе, но идея ее верна.
— Я читал, — кивнул Демьянов, окончательно срывая маску тупого солдафона.
— Тогда поймете, о чем я говорю. Судьба тех, кто погиб, уже решена. Мы можем молиться за их души, но они уже не сделают ничего. Господь милосерден, но справедлив. Я не думаю, что найдется место у его престола педофилу или чиновнику-вору, ограбившему сирот и вдов, даже если он сгорел в ядерном огне. А наша судьба еще определяется. Нами. Она зависит от того, как мы пройдем через это великое испытание. В нашей власти стать чище, чем мы были. Или, наоборот.
— Хорошо знаю, что за «наоборот» вы имеете в виду, — кивнул майор, вспомнивший людоедов, бандитов и мародеров. — Ладно, отче, я принимаю вашу аргументацию, хотя взглядов и не разделяю. Добро пожаловать на борт. Вы нам очень понадобитесь.
«В крайнем случае, у нас будет лишний охотник», — цинично подумал Демьянов.
Чем выше они поднимались, тем труднее становилось дышать.
«Каким же разреженным тут должен быть воздух?» — подумал Демьянов, видя перед глазами черных мушек.
Ничего, организм адаптируется, уверял он себя. А через поколение всем вообще будет незаметно. Человек не животное, привыкнет.
В окулярах бинокля проплывавшие мимо вершины казались Гималаями, хотя Демьянов знал, что тут поблизости нет даже тысячников.
— Однозначно, наши потомки сложат об этом легенды, — произнес Демьянов, глядя в бинокль на раскинувшийся в долине город.
— И шли они многие дни, и преодолели многие тяготы, и узрели град, и имя тому граду было Подгорный, — произнес Богданов.
— Аминь. А знаешь, нам пора…
Демьянов вдруг замер на полуслове и дернулся, словно его кольнули иглой.
— Сергей Борисович, что с вами?
— Ничего, я в норме, — голос его вдруг стал слабым и ломким, — Не надо…
Что «не надо» он уже не договорил, лицо его стало похожим на восковую маску.
А потом он вдруг начал заваливаться на бок и упал бы, если бы Богданов не подставил плечо. Владимир сразу понял, что с майором творится что-то неладное.