Он прокосолапил к своему рабочему месту, схватил пачку каких-то бумаг и бросил их передо мной на стол. Листы разлетелись в стороны.
— Читай! — скомандовал он.
Я подобрал первую попавшуюся страницу и пробежал глазами. Это было постановление городской администрации об отводе земельного участка какой-то фирме. На постановлении стояла подпись Сырцова. Я посмотрел на другие документы. Они ничем не отличались от первого. Я ничего не понимал.
Я поднял глаза на Кулакова в надежде услышать объяснение. Но он стоял напротив, опершись на спинку стула, и смотрел на меня с таким торжеством, словно дал мне прочесть собственноручное Пашино признание.
— Дошло теперь?! — нетерпеливо воскликнул он. — Или еще доказательства нужны?
— Я, наверное, не особенно разбираюсь в ваших порядках, — пробормотал я. — Здесь что-то не так?
Кулаков даже крякнул.
— Отчего же! — едко возразил он. — Здесь все так! Все правильно! По закону. Не считая одного пустяка. Маленького. Вот такого. — Он поднес свои толстые пальцы к глазам, оставив щелочку между большим и указательным, и посмотрел в просвет. — Со мной эти постановления не согласованы. Ты понимаешь, о чем я? Я, мэр города, об этих бумажках ничего не знаю. Как тебе?
Я, кажется, начинал догадываться. Но полной уверенности у меня все-таки не было.
— Борис Михайлович, — взмолился я. — Да объясните мне, в чем тут преступление! К чему вы ведете? Может быть, Паша думал сделать как лучше... Или кто-то его нарочно подставляет.
— Да брось ты ваньку валять! — прервал меня Кулаков. — Все ты просекаешь! Не первый раз замужем. Никому эти стройплощадки даром не даются! Все за них деньги тащат. И вы прежде наличные возили, до тех пор пока Сырцова ко мне не пристроили. Это вы сейчас льготниками заделались. Есть, конечно, избранные. Кому отказать нельзя. Милиция, там. Прокуратура. Губернатор опять же. Эти ко мне прутся. Сделай одолжение! Как им не сделаешь! Им я сам подписываю. А остальные с заявками — к моим замам. Ну, и те им объявляют цену. За каждый квадратный метр. От строящейся площади. Как положено. В зависимости от расположения и коммуникаций. Снимают, подлецы, свой верх. Уворовывают от меня. А остальное отдают, куда я скажу. Только не вздумай говорить, что ты об этом первый раз слышишь!
Несколько минут я вообще не мог говорить. Я был ошарашен. До сих пор в беседах со мной он упорно отрицал свою причастность к поборам и гордо козырял своей неподкупностью. Я почувствовал, как на лбу у меня выступила испарина.
— Я, конечно, в курсе этих сделок, — замычал я, пряча глаза. — Просто не думал, что вы...