Гоцман неспешно двигался к толпе. В нее только что влилась торговка семечками, логично рассудившая, что среди такого множества людей всегда найдутся голодные.
— Семачка, семачка! Жирна та хрустяща! — голосила она. — Лушпайки сами сплевутся!.. Семачка!
— За что семачка? — осведомился Гоцман.
— За пять.
— А шо так кусается?
— Хай за три, но с недосыпом.
— За четыре с горкой… — Гоцман вынул кошелек и кивнул на убитых: — Кто их так?
— А я знаю? — пожала плечами торговка. — Семачка-то, посмотрите, як прожа-арена! Як ото-обрана…
Кинув торговке две монетки и ссыпав семечки в карман, Гоцман двинулся дальше. Тишак, изнемогая под натиском любопытных, жалобно повторял как заведенный: «Те, кто свидетели, стоят на месте. Остальные отойдите. Вы мне мешаете. Отойдите…»
Завидев Гоцмана, он умолк. Толпа тоже заметно притихла.
— Всем два шага назад и дышать носом, — негромко произнес Гоцман, обводя взглядом лица людей. Его просьба была немедленно выполнена.
— Давид Маркович! — радостно загомонил кто-то из первых рядов. — Таки вам здрасте! Вы видали, шо творится тут с утра?!
Молчание Гоцмана было выразительным. Толпе ничего не оставалось, как последовать его примеру.
— Нападение на инкассаторов, — моргая от волнения, заговорил Тишак. — Случилось полтора часа назад. Несли деньги из артели шорников до банка. Двое убитых, один сбежал в подворотню… Раненый. Сейчас сидит — вона, сам не в себе. Михальнюк фамилия.
Гоцман сделал короткий жест рукой, и толпа послушно расступилась, открыв сидевшего на краю тротуара невзрачного мужичонку. Не обращая ни на кого внимания, он раскачивался из стороны в сторону и что-то бубнил.
— Еще что? — спросил Гоцман, мельком взглянув на Михальнюка и доставая из кармана горсть семечек.
— Нападавших, по словам очевидцев, было трое, — потерянно произнес Тишак.
Очевидцы тут же начали его дополнять, но, подчинившись выразительному взгляду Гоцмана, умолкли.
— Подъехали на «Додже», — продолжал оперативник, — на нем же и уехали. Один был за рулем, двое стреляли. В военной форме. Других примет никто не помнит, все было очень быстро…
— Блондины, брюнеты, толстые, худые? — обронил Гоцман, сплевывая шелуху.
— Никто не знает, — бойко высказался морщинистый старичок в потертом пиджаке, — они же с ходу начали палить!
Гоцман посмотрел на старичка, и того быстро утянули за полу пиджака обратно в толпу.
— А инкассаторы что, пешком гуляли? — поинтересовался Гоцман у Тишака. — Физкультурники?
В толпе кто-то хихикнул, на него зашикали.
— Машина сломалась, — объяснил Тишак, — а идти тут три квартала…