Подписана она была действительно всеми, в том числе и Сетом.
Я посмотрела на груду коробок.
— Рождественское чудо. Не было, не было ничего, и вдруг — лес.
— Вот и хорошо, — сказала Ясмин. — Давай помогу установить.
Я взглянула на нее удивленно.
— Ты разве не к Винсу пришла?
Она покачала головой.
— Нет, с тобой поговорить.
Вот те на…
Елки мне после такого заявления ставить совсем не хотелось, но, раз уж этого желало существо куда более могущественное, чем я, пришлось. Проще всего было справиться с подарком Картера. Его я поставила на подоконник, под которым имелась розетка, подключила. Оптоволоконная хвоя засияла поочередно бледно-розовым, фиолетовым, зеленовато-голубым и белым.
— Боже, — сказала я. — Прямо как лавовая лампа.
— А мне нравится, — заявила Ясмин. — Довольно смело.
Вид у нее был на удивление радостный и взволнованный. Словно у ребенка на утро после Рождества. Казалось бы, столько елок, столько праздников должна была повидать за свою жизнь… но, похоже, так и не привыкла.
— Давай теперь поставим эту, благопристойную. — Она показала на елку Питера.
И, когда мы развешивали фиолетовую гирлянду на «зимних мшисто-зеленых» ветках, наконец приступила к делу.
— Винсент мне все рассказал. — Ясмин помолчала, закрепляя петлю. — Я рада, что твой друг в порядке.
— Я тоже. Повезло ему. Не будь там Винсента…
Мы еще помолчали. Я терялась в догадках, зачем ей этот разговор. Боится, что я открою кому-нибудь их тайну? Но не станет же она угрожать переломать мне ноги, чтобы я не проболталась? И вдруг поняла — ей нужно утешение. Мысль была безумная и пугающая. Ангел. Тот, кто дарит надежду и душевный покой. Тот, кого молят об утешении все остальные. Здесь, передо мной… ищет поддержки у адского создания.
— Повторяю, — сказала я, — то, что говорила Винсенту. От меня никто ничего не услышит.
— Верю. — Вид у нее стал сконфуженный. Ангела не обманешь — они знают, правду ли им говорят.
— Но не понимаю. Почему?.. Ведь у тебя будут большие неприятности, если твое начальство — тот же Джером — обо всем узнает.
Верно. И Винсент об этом предупреждал.
— Ваша сторона просто взбесится.
— А ваша — нет? Простит, если узнает? — спросила я.
Она отвела взгляд, подвешивая розового стеклянного голубка.
— Послушай, — сказала я. — Да, я работаю на ад. Но почему-то не испытываю удовольствия от чужих страданий. Особенно от ваших… вы оба мне нравитесь. Я не хочу, чтобы у вас были неприятности. И не считаю ваши отношения не имеющими права на существование. Опасными — это да…
— С какой стороны? Любовной или нефилимской?
Я пожала плечами.