Около 19.00 спустились сумерки. Штаб дивизии обещал внезапно открыть сосредоточенный огонь по высоте 99 и по целям перед ней и за ней, чтобы поддержать нашу первую попытку прорыва в направлении на Тлущ. Я решил, что единственным выходом для нас было бы следовать параллельно наступающим русским танкам в направлении позиций нашей дивизии.
Мы двинулись через проезд в насыпи слева от нас. Взводный Гроссрок приказал паре танков проскочить под полотном железной дороги и подбить несколько русских танков, чтобы наши танки могли прорваться. После этого по его плану мы должны были развернуться и двинуться в сторону наших позиций вместе с русскими.
Стемнело. В голове колонны, как этого и можно было ожидать, шел сам Гроссрок. Едва он выехал из тоннеля под железной дорогой, как танк был подбит прямым попаданием. Мне показалось, что это был фугасный снаряд большой пробивной силы. Танк раскалился почти добела. Сильно обожженный Гроссрок сумел выбраться из машины. Остальной экипаж тоже спасся и был подобран другими танками.
Попытка прорыва потерпела неудачу. Остатки моего батальона стояли танк к танку, обсуждая по радио планы новой попытки. Мы были хорошо замаскированы, и торопиться не было смысла. Все равно никто не мог нам помочь. Обещанная внезапная огневая поддержка так и не состоялась. Как выяснилось позднее, артиллерии снова пришлось менять позиции.
Вторая попытка прорыва была направлена в сторону нашего бывшего соседа — дивизии «Тотенкопф», к мосту. Русские танки уже переправились по мосту и были у нас в тылу, за рекой. Я подумал: «Что удалось им, может выйти и у нас!»
Шикер, мой адъютант, занял место в голове колонны. Я шел вплотную за ним. Не успел Шикер пройти и ста метров, как его танк провалился в огромную воронку. Башню заклинило. При этом Шикеру зажало руку, и он получил тяжелое ранение. Вытащить танк оказалось невозможно. Машину пришлось взорвать, а Шикер перебрался на мой танк. На машине становилось тесновато: здесь уже сидели Гроссрок, Шнайдер и их экипажи.
Эта попытка прорыва также не удалась. Другого выхода не было — нужно было двигаться через реку на Тлущ, чтобы выйти к своим. Радиосвязь прервалась.
Решение о последней попытке прорыва было принято около двух часов ночи и подверглось подробному обсуждению. Наши танки по бортам были снабжены броневыми экранами, защищавшими гусеницы. Этим экранам при прорыве отводилась особая роль. Мы договорились утопить их в реке, чтобы гусеницы танков двигались по твердой поверхности. Переправу через реку должны были прикрывать две счетверенные зенитки.