Я стал привыкать к этой тихой спокойной жизни, что окружала меня теперь. Учеба и мелкие бытовые проблемы вновь встали на первое место. Взамен прежних, оставшихся там друзей, появились новые. Начал иссякать военный мой лексикон, стали теряться походные мои привычки. Даже сны куда-то сбежали от меня, и я месяцами не видел Чечни. Теперь можно было загадывать на завтрашний день, не боясь, что он никогда не наступит. И не было нужды по каждой мелочи ставить на карту судьбу.
Оказалось, действительно, всё лечит время…
За этот год будто прошла целая жизнь. Огромная, красочная, с невероятными радостями и переживаниями, со своей неограниченной свободой. А та, прежняя, в сапогах и шинели, впервые показалась временем упущенных возможностей. Временем, когда, впустую и напрасно, были потрачены лучшие годы жизни. Годы, которые остались на полигонах, которые сгорели в топке чеченской войны. Годы, прошедшие как один день. И как жаль, что их нельзя возвратить.
Но жалко было не этих лет, а того, как они прошли. Наверное, это болезнь каждого — жалеть о своем прошлом и мечтать его изменить. Вот и мне впервые захотелось что-то исправить во вчерашнем дне. Потому что он должен был быть другим, не таким тяжелым и, не таким кровавым. Он должен был пройти по-другому, мой невозвратный вчерашний день. «А как по-другому?» — спрашивал я себя и, наконец, понимал, что ВСЁ, ВСЁ так и должно было произойти. И только так.
Ну, разве я смог бы учиться в каком-нибудь Университете, ВУЗе, колледже, и еще несколько лет прилежно слушать, зубрить, когда только вчера за мной захлопнулись школьные двери? Только вчера дала мне свободу школа. Конечно же, нет. Я бы сбежал оттуда в первый призыв. Разве не я в свои семнадцать явился в военкомат проситься контрактником в Таджикистан? А до того отправлял туда мать, кланяться, чтоб меня досрочно призвали в Армию…Конечно, никуда она не пошла. А еще раньше поступал в военное училище…А после, уже в армейском карантине, так гордился этим поступком, — единственный несостоявшийся офицер среди рядовых целого взвода.
Да, были годы, когда у меня не было другой мечты, кроме Армии! Когда такой сказкой, такой фантастикой, казалась мне военная служба! Когда я бежал к ней сломя голову, и не чуял под собой ног.
Ведь я прожил целых восемнадцать лет, а при мне ни разу не изменился мир. Не поднялась на дыбы земля, и не рухнуло наземь небо.
…ВСЁ, ВСЁ произошло так, как и должно было произойти. И эту причину нужно искать не там, не у порога военкомата, не в конце 90-х. Нужно искать раньше, еще до того дня, как я сел в поезд, впервые не заплатив за билет.