через переднее окно гостиной.
Большая черная собака прошла по пустынной улице. Она остановилось под деревом грецкого ореха, и посмотрела на меня. Язык собаки был высунут при дыхании. Его глаза, смотрели на меня, вспыхивая с синим светом. Мои плечи слегка била дрожь, и я перевела свой взгляд вверх по дереву.
Перед Хэллоуином шел снег, но все растаяло, через несколько дней, и вероятно до Рождества снега больше не будет. Сейчас, все во дворе было темным и коричнево-желтым, за исключением дерева грецкого ореха, которое скрипело на ветру. Оно было белым, как пепел и стоял, как колеблющийся призрак в свете полной луны.
Даниэль был прав о моем рисунке. Ветви были неправильно нарисованы, и узел в
самом низу, должен был быть поднят. Г. Барлоу попросил, чтобы мы изобразили что-нибудь, что напомнило нам о нашем детстве. Все, что я могла видеть, когда смотрела на свой листок бумаги это старое дерево. Но в последние три года, я пыталась избегать взгляда на это дерево. Было больно думать об этом — думать о Даниэле. Теперь, когда я сидела на крыльце, наблюдая за старым деревом в лунном свете, казалось, что все мои воспоминания смешались.
Плед плавно соскользнул с моих плеч, когда я встала. Я оглянулась на окна гостиной, а
затем обратно к дереву. Собака ушла. Это может показаться странным, но я была рада, что собака не видит, как я отошла в сторону от крыльца и присела между кустарниками барбариса. Я что-то заметила под крыльцом, и попыталось это вытащить. Мои кончики пальцев нащупали что-то холодное. Я потянулась глубже и достала это.
Металлическая коробка для завтрака была подобно ледяной глыбе в моих голых руках. Она была вся ржавая, но я все же смогла разглядеть увядшую эмблему Микки Мауса, после того, как вытерла грязь с крышки. Это прибыло с тех, казалось бы, далеких времен. Эта была коробка сокровищ, где Джуд, Даниэль, и я держали наши специальные вещи такие, как карты бейсбола, и тот странный длинный зуб, который мы нашли в лесу позади дома. Но теперь это был маленький металлический гроб — коробка, которая держала воспоминания, воспоминания, которые я старалась уже давно похоронить.
Я открыла крышку и вытащила изодранный кожаный альбом. Я пролистывала заплесневелые страницы, пока не нашла последний эскиз. Это было лицо, на которое я смотрела много раз. У него были светлые волосы, он был почти белый тогда, а не лохматый, черный и не мытый. У него была ямочка на подбородке и кривая, почти насмешливая улыбка. Но именно его глаза всегда ускользали от меня. Я никогда не могла захватить их глубину своими простыми ударами карандаша. Его глаза были настолько темными, настолько глубокими. Как богатая грязь, в которую мы имели обыкновение погружать свои пальцы ног на озере — они были глазами пирога грязи.