Тася открыла рот, чтобы вновь зареветь, но я вовремя зажал его ладонью.
– И плакать не надо. Будем думать о вишневом саде. А не об одной раздавленной вишенке. И навсегда забудем про милицию.
Тася передумала реветь. Благодарно кивнула мне. И даже улыбнулась. Я всегда подозревал, что Тася не из тех девушек, кто печали принимает близко к сердцу. И тем более – надолго. Тася слишком любила жизнь, чтобы долго печалиться в ней. И вишневый сад ей уже казался гораздо реальнее какого-то вчерашнего парня. Что ж. Дело пропавшего Гришки пора закрывать. И я это дельце провернул на славу. Как настоящий делец. Коим и был, и должен был быть антиквар. По всей логике, мои дела теперь должны пойти в гору.
Мои дела пошли в гору. Вместе со мной в гору уверенно и весело шла Тася. Я не знаю, какой помощницей была Элеонора Викентьевна, насколько она была приветливой с покупателями и насколько способствовала процветанию, а не загниванию антиквариата. Хотя в отсутствии интеллектуализма ее точно нельзя было упрекнуть. Но Тася, как ни странно, оказалась способной к торговле на все сто. Хотя упрекнуть ее в интеллектуальности тоже было невозможно. По сути своей этот магазинчик требовал именно эрудированных работников. Поскольку старинные вещи не терпят невежд. Нужно знать и кому эта вещь принадлежит, и сколько она стоила когда-то, и сколько может стоить сегодня. И главное – сколько в истории стоил ее хозяин. Сколько стоит теперь. И угадать, даже не угадать, а интуитивно высчитать – сколько будет стоить завтра. И я, поскольку невеждой никогда не был, в суть дела вошел быстро. Но поначалу очень опасался, насколько Тася сможет принять правила торговли антиквариатом. И правила игры в эту торговлю. Опасения мои оказались напрасными. Как ни парадоксально, именно отсутствие эрудиции и глубокого интеллекта, помогли Тасе в освоении дела. Она, что ли, была не зашорена ни цифрами, ни датами, ни именами, ни самой историей. К которой была равнодушна. Тасю интересовало исключительно настоящее. И с этим настоящим она ловко справлялась. И это настоящее в ней подкупало покупателей, которые приходили в нашу лавку исключительно покупать прошлое. И это настоящее помогало дать настоящую цену будущему.
Конечно, старик был профи в своем деле. Но я подозревал, что его мудрость, его философия, его нахмуренные седые брови и непревзойденное умение апеллировать, словно жонглировать фактами и событиями прошлых веков, только отпугивали клиентов. Равно как и отпугивала древность Элеоноры Викентьевны, способной лишь на красочный монолог, окрашенный допотопными иероглифами или иероглифами. Что, по сути, одно и то же. И что, по ее мнению, должно способствовать выгодной сделке.