Я назвал ему в ответ свое имя отчество. Аристарх Модестович. И мне оно показалось, настолько несуразным, надуманным, вычурным, что стало смешно. Словно произошла встреча двух персонажей. Одного из классического, серьезного произведения. И второго из какого-то дешевого водевиля, уличного фарса. Мне стало даже обидно. И я не преминул эту обиду как-то обставить в свою пользу. Вдруг и у него дурацкое отчество?
– Извините, мы не знакомы, – тоном аристократа заявил я. – И позвольте полюбопытствовать, как вас величают по батюшке.
– Величают? – он широко улыбнулся. У него к тому же была безупречная, белозубая, обаятельная улыбка. Мне было до такой улыбки далеко. Я вообще не любил улыбаться. – Мое отчество Романович. Довольно просто. Но еще проще, если вы будете величать меня по имени. Все же я намного младше вас. А вы такой солидный, уважаемый человек…
Солидный и уважаемый прозвучало по моему уязвленному мнению так, словно меня только что обозвали старым придурком. Я, безусловно, преувеличивал. У моего гостя и в мыслях такого не было. Он вообще никогда наверняка не выражался. Но все равно мне стало грустно. Учитывая, что на самом деле, он был меня старше лет на пятнадцать, не меньше. Но не мог же я от обиды, вот так, с пылу-жару, во всем признаться? Я уже упустил время для признания. И меня оно особенно сильно не мучило.
Роман медленно, величаво, даже подчеркнуто безразлично, прошелся по антикварной лавке. А его взгляд (я это видел!) цеплялся за каждый предмет дома, каждую антикварную вещь, каждую случайную деталь. Его взгляд ничего не упускал. И в моей комнате еще больше похолодало. И я подбросил поленья в камин.
– У вас висит табличка закрыто, – наконец обратился он ко мне. – У вас проблемы? Или это недоразумение?
– Ни то, ни другое, – я чувствовал, что отвечаю, как школьник. – Просто я взял для себя отпуск. Я сильно устал. В зиму человек… Человек моего возраста особенно устает. Вы понимаете… Впрочем, возможно и нет. Вам до моего возраста еще ох как далеко. Вы же человек далеко не моих лет (почему-то я сказал это с завистью, хотя по-прежнему был младше его).
– Не ваших. Но понимаю, – достойно ответил он.
Иногда мне казалось, что он вообще все понимает. Только что именно? И попытался перевести разговор на более приземленную тему. Купли-продажи. Мне так хотелось, чтобы он оказался всего-навсего заядлым коллекционером. И почему, почему, только увидев его, я в этом засомневался? Ведь у него такой респектабельный вид. Возможно, потому, что с такого раннего утра антикварные лавки не посещают респектабельные люди?