Я посмотрела на часы. Время было обеденное, и мне уже хотелось есть, но я решила сначала нанести визит матери Олеси, даме по имени Клара Валентиновна Севастьянова, и только после этого пообедать.
Я завела двигатель и отправилась в путь. По местным меркам мать Олеси жила не так уж далеко от железнодорожной больницы. Но так как по старой доброй традиции половина проезжих улиц либо перекопана, либо перегорожена, мне долго пришлось петлять по улочкам родного города, пока наконец я не остановила машину возле нужного дома.
Я позвонила в домофон, нажав кнопку с номером нужной квартиры, однако это ничего не дало: домофон отключен. К счастью, долго топтаться на крыльце или названивать в соседние квартиры мне не пришлось: очень скоро дверь с мелодичным трезвоном распахнулась, и мне навстречу, чуть не сбив с ног, вылетел подросток лет двенадцати. На ходу пробормотав извинения, он помчался дальше по своим важным делам, а я получила свободный доступ в подъезд.
Дверь открыл смазливый рыжекудрый парень, на вид не старше двадцати пяти лет.
«Интересно, это сын или племянник?» – быстро подумала я и, махнув своим удостоверением перед его носом, представилась:
– ГорУВД, капитан Татьяна Иванова. Занимаюсь расследованием гибели Олеси Милехиной. Мне необходимо побеседовать с Кларой Валентиновной Севастьяновой.
Эти фразы я произносила уже в каком-то автоматическом режиме, и интонация была вполне адекватной.
Парень же поначалу смутился, потом как-то испугался и напрягся.
– Клепа! – нервно крикнул он через плечо. – Это к тебе.
«Очень интересное обращение, – заметила про себя я. – Надо полагать, и отношения с женщиной гораздо старше себя у этого рыжего тоже интересные».
Парень слегка посторонился, пропуская меня в квартиру, но не настолько, чтобы можно было свободно пройти. Мне пришлось буквально пролезать между ним и дверью. И тело мое очень тесно соприкоснулось с телом хозяина. Я почувствовала его запах. У меня внезапно появилось желание двинуть наглеца коленом в пах, но я не стала этого делать, не желая раньше времени портить отношения. И ограничилась тем, что, взглянув в нагло ухмыляющуюся рожу, чувствительно ткнула его локтем в солнечное сплетение. Рыжий охнул и отпрянул.
– Вовик, не шали, – с притворной строгостью одернула его мадам лет сорока пяти, выглянувшая в прихожую. – Тебя могут неправильно понять.
«Вовик! – промелькнуло у меня в голове. – Не его ли видел Василий крутящимся возле Олеси прошлой осенью?!»
У меня появилось огромное желание прижать Вовика к стенке, вцепившись ему в горло, и не отпускать до тех пор, пока он во всем не признается. Однако до поры до времени необходимо сохранять хладнокровие.