– В детстве у нас были общие секреты, класса до восьмого. Потом мы сильно поссорились, и, хотя продолжали дружить, Олеся перестала со мной откровенничать.
Ксения отвечала на вопросы простодушно, довольно простыми, незамысловатыми фразами.
«Интересно, что она делает на филфаке?» – возникла у меня вполне резонная мысль.
– Из-за чего же вы поссорились? – поинтересовалась я.
Ксения покраснела и отвернулась. Она явно не хотела говорить об этом, видимо, воспоминания были не из разряда приятных.
– Ксюша, вы простите, что задаю такие вопросы, но это только в интересах дела. Каким бы странным вам ни показалось, но в расследованиях преступлений часто важными оказываются именно детали, которые люди считают незначительными. И вы можете не сомневаться, что наша беседа останется только между нами.
Ксению, видимо, подбодрили мои слова, потому что после небольшой паузы честно принялась рассказывать:
– У нас в школе была одна девчонка, Кристинка Воронкова. Она была на год старше нас, но один раз оставалась на второй год, поэтому и оказалась вместе с нами в одном классе. Так вот – Кристина была вожаком у местной шпаны. Ее даже учителя боялись. И я ее боялась, а Олеся – нет. Олеся была красавицей, а я? Посмотрите на меня. Я же некрасивая!
– Да ничего, ты вполне нормально выглядишь, – решила я поддержать хозяйку квартиры, почувствовав дрожь в ее голосе.
– Ладно, вы меня просто успокаиваете… – чуть улыбнулась Лопатникова. – Я уже привыкла к мысли, что уродина, и почти смирилась. Ну, в общем, я тогда стала водить дружбу с компанией Кристины, выпивать, спать с мальчиками и все такое… Понимаете, мне хотелось доказать самой себе, да и окружающим, что я не хуже! Что меня тоже можно любить и уважать! Понимаете?
– Понимаю, – спокойно ответила я.
– Вы, конечно, сейчас скажете, что я выбрала совершенно не те методы. И что таким поведением нельзя заслужить ни любви, ни уважения, – тяжело вздохнула Ксения.
– Я вовсе не собираюсь читать тебе мораль, – мягко сказала я. – Тем более не вижу в этом смысла, потому что ты и сама все понимаешь. И наверняка жалеешь.
– Жалею, – призналась Ксения, подперев острый подбородок кулачком. – Но это сейчас. А тогда я даже не задумывалась. Просто словно сорвалась с катушек и летела прямиком в пропасть. Никого слушать не хотела. Олеся однажды упрекнула меня, а я ответила, что не ей меня учить. У меня хоть родители нормальные, а с такой матерью, как у нее, лучше сразу повеситься. Олеся обиделась, и мы поссорились. Я потом очень переживала, что обидела ее… Мы, конечно, потом помирились, но все-таки осадок остался. Олеся потом уже не делилась со мной, как раньше. Мне до сих пор стыдно, что я обидела ее.