Вот тогда я действительно озверел. Я уже собирался предпринять очередную трансформацию и заявиться в таком виде в институт, но потом махнул рукой. Мне вдруг стало все равно. Не хотите - и не надо. А я буду жить в свое удовольствие. И не человеком, а тигром - как мне хочется.
И я уехал на Дальний Восток. Вышел на каком-то забытом богом полустанке, вроде этого, один, без вещей, с одной только коробкой стимулятора. И пошел в тайгу. Для верности шел двое суток, хотел забраться подальше. Потом разделся, закопал одежду, "настроился" и нажал на нужные точки.
Он немного помолчал.
- Вначале было очень трудно. Я не умел охотиться, не умел выслеживать добычу, подкрадываться из засады - пока всему этому научился, чуть не умер с голоду. Но все же не умер. И научился. И чем дальше, тем легче мне было, тем свободнее мне дышалось в лесу. Лес принял меня, я чувствовал себя здесь своим. У меня появилась настоящая тигриная походка, движения стали мягкими, упругими, я научился зря не тратить силы, а в нужный момент выкладываться в стремительном броске. Это приходило постепенно, само собой. Я открывал все новые возможности своего тела, и мне все больше нравилась моя жизнь. А потом я встретил ее.
- Кого - ее?
- Кого? Ну ее. Тигрицу. У тигров нет имен, но для себя я называл ее Грацией. Да, она была сама грация. Куда мне до нее! Мы были счастливы. Ведь тигры - кто сказал, что у зверей нет разума? - он у них есть! У тигров, по крайней мере. Не смотрите на меня, как на сумасшедшего. Я знаю, что говорю. Они не глупее нас. Да, они не делают орудий труда и не изменяют природу - но им это и не нужно. Они сами - часть природы. Разумная часть. У них есть свой язык - очень простой, я выучил его за месяц. Но мы с ней им почти не пользовались - нам он был не нужен. Мы и так понимали друг друга. Да, мы были счастливы. Я никогда не был так счастлив до этого, и никогда уже не буду после.
Но это длились недолго - всего полгода.
Он вздохнул и снова замолчал.
- В то утро мы охотились порознь. Я как раз подбирался к косуле, когда услышал выстрел. И сразу почувствовал - что-то случилось с Грацией. Не знаю как, но почувствовал. И бросился на звук. Я несся не разбирая дороги, но опоздал. Я видел, как по проселку проехала машина, и заметил за стеклом лицо человека. Сытое, самодовольное. Оно до сих пор у меня перед глазами.
Человек порылся в карманах, достал листок бумаги и молча протянул его мне. Я посмотрел на листок. Передо мной было полное, обрюзгшее лицо человека лет пятидесяти, с глубоко сидящими маленькими глазами и обвислыми щеками. Весь рисунок был истыкан ножом - я представил себе, как незнакомец, привесив картинку к стене, остервенело и метко бросал в нее большой охотничий нож, и каждый раз нож с тупым стуком глубоко вонзался в стену.