Пиапон знал. Лучшего стрелка среди шаргинских оружейных мастеров не было. Ваньке была поручена пристрелка отремонтированных винчестеров, берданок.
— Ты знаешь, сколько денег твоя советская власть за мою голову обещает? По глазам вижу, знаешь.
— Знаю. Все знают.
— Так-то лучше. У меня всюду есть глаза и уши, меня не поймают. В тайгу сбегу, коли худо станет. Ты сам учил, как в тайге жить.
«Вспомнил все же, собака», — подумал Пиапон.
— Учил, — сказал он вслух. — Учил, чтобы ты по-человечески умел в тайге жить. Охотиться, пищу добывать.
— Та-ак, повел! Не по-человечески я живу. Грабитель. Бандит. Это хочешь сказать?
Пиапон посмотрел в зеленые глаза Ваньки и почему-то успокоился: он понял, что Ванька сам побаивается его и убивать не собирается.
— Против советской власти пошел ты, а я воевал за нее. Зачем грабишь, убиваешь советских торговцев? Так бедным помогаешь? Советская власть не помогает, ты один помогаешь?
— Заговорил. Та-ак. Душу раскрыл. А если я тебя, Пиапон, тут прикончу? А? За такие слова могу.
Пиапон прутиком перевернул плававшую сверху в котле утиную ножку и ответил:
— Чего тебе стоит? Убивай. Но тогда от охотников не спрячешься нигде, они, если за тобой начнут охотиться, быстро разыщут. Сам знаешь. Ты пока живой ходишь, потому что тебя охотники прячут, они тебе верят, думают, ты на самом деле коммунист и за бедных. Меня убьешь — всех против себя поднимешь. Верно?
— Может, и верно, может, нет.
— Сам знаешь.
— Нет, охотники против меня не встанут, я им помогаю.
— Поймут, нельзя человека все время в обмане держать.
— Ты теперь чо, против меня своих станешь науськивать?
— Советских людей грабить будешь, они сами против пойдут.
Ванька зло сплюнул, вытащил нож и начал бесцельно строгать сухой тальник.
— Как Митроша? — неожиданно спросил он.
— Иди спроси.
— Нет, в Малмыж мне хода нет. Да и Митрошка на меня зуб имеет.
Утки сварились. Пиапон снял с костра котел. Ванька тяжело поднялся, сходил на берег, принес бутылку водки, буханку хлеба, ложку. Разлил водку по кружкам. Молча выпили, молча начали хлебать навар из котла. Куски утятины вытаскивали заостренными палочками. Выпили по второй.
— Всюду говорят, ты умный, — наконец сказал Ванька. — И впрямь ты умный, Пиапон. Хитрый еще. Не боюсь я твоих братьев, охотников-друзей, убил бы тебя, да почему-то жалко. Почему? Сам не знаю. А ты меня убил бы?
— Я врагов убивал.
— Значит, убил бы. А мне тебя жалко.
«Врешь, — подумал Пиапон. — Ты боишься за себя, знаешь, что тебя завтра же разыщут охотники».
— Где твои люди?
— Зачем они тебе, выдать хочешь?