Что ж, пусть так. Петя вырастет и поймет, что бюст — это и награда, и броня. Он не собирал хлопок на рассвете. Он не снимал сандалии, выходя из школы, не берег их, чтобы они прослужили до поздней узбекской осени. Однажды он поймет, от каких зарубок на душе защитил, уберег его родной отец. А пока подождем, уступим. Уступим?
Лопнула струна. Но Петя проявил характер. У Пети Сосницына, в свои четырнадцать лет совсем ребенка, есть характер, то, о чем мечтал уже встревоженный его малохольностью отец. Откуда? От отца. Значит, однажды он сам принесет бюст из гаража.
«И были дети у него все боевые, и правнуки были, не одному чужому козлу хвост накрутили».
Сапожник Ты Фа Сян жил в слободке Зеленый Базар, в самом ее устье, сразу за парком Железнодорожного собрания. Восемь питомцев Достоевки единодушно подозревали его в том, что он и есть харбинский Джек-потрошитель.
Внешнее добродушие китайца заметно контрастировало с его внимательными ледяными глазами. Чудо природы — черные глаза, которые можно и нужно назвать ледяными! Любезность Ты виделась показной, нарочитой, зато правдивой была зловещая отточенная пластика, с которой он оперировал своим холодным оружием, режущим и колющим, полосующим и протыкающим.
Подозрение пало на Ты Фа Сяна после того, как попадья Агния Ивановна, матушка Васи Благодатского, стала свидетелем одного пари на Пристани. Тут еще нужно проверить, что Ты делал на Пристани, зачем забрался в чужой район. Дьявол-китаец поспорил о разделке арбуза с каким-то жалким русским морфинистом, из числа позорящих русское имя. Надо было видеть, как Ты распластал громадный цицикарский арбуз своим крошечным сапожным ножичком: вжик-вжик-вжик, и дело в шляпе. Причем арбуз эффектно распался на куски-лепестки, а в середине обнаружился граненый аленький цветочек с легкомысленным венчиком.
Китайцы-кули сначала ревели, согласно его движениям, «Гооо-о!», а потом унижали морфиниста (он успел только расколоть свой арбуз надвое и разрезать себе ладонь) демонстрацией согнутых указательных пальцев.
Агния Ивановна тогда заметила: — У него, у Ты, от возбуждения бежали слюни, а глаза налились кровью. Натуральный живодер! Вы видели манзу, у которого бегут слюни?
Такого манзу гимназисты не встречали, китайцы — бегучий народ, у которого ничего не бежит.
Зато этот рассказ неплохо согласовался с образом Потрошителя, таинственного китайца-маньяка, что второй год подстерегал ночами женщин на улицах и вспарывал им животы. Его жертвами были русские женщины. Орудовал он в Новом городе, очень нагло: однажды зарезал девушку на углу Китайской и Биржевки, однажды — на холме, на задах Свято-Никольского собора. В самом центре города.