Заниматься торговлей днем, попутно с ремеслом, было для Ты неудобно и опасно. Он резонно не хотел посвящать посторонних в свой прибыльный, но запрещенный бизнес. А в мастерской, то есть каморке с земляным полом, толклись люди, простая, глинобитная публика. И, с другой стороны, состоятельные покупатели панацеи не могли ходить сами к Ты Фа Сяну по обувным делам. Это за них делала прислуга, амы. Давать прислуге деликатные поручения не приходилось, и сапожник не стал бы разоблачаться перед востоглазыми земляками. Зато было известно, что раз в неделю, по средам, сапожник дежурит у свечной лавочки при Никольском соборе, принимая заказы.
И место передачи товара было неизменным — у южной решетки парка Желсоба, в сумерки. Удобное место, китаец жил рядом, и цивилизация за углом.
А тесак? Что тесак — Ты Фа Сян знал о Потрошителе и на всякий случай вооружался. Он был смелый человек.
Историю замяли. В огласке не нуждались ни японцы (смотри ниже), ни родители, ни дети, ни З. С. Теребенева (в особенности).
Дама получила все-таки свой заказ и дала небольшую взятку японцам.
Ты Фа Сян получил два фингала, испытал глубокое душевное потрясение и дал хорошую взятку японцам, забравшим, вдобавок все склянки, что хранились в мастерской.
Оконфуженные герои отделались по-разному. Скажем, Понеже досталось ветхозаветным ремнем, Коперник был лишен карманных денег на все лето, Чика остался без велосипеда, а отец Ираклия всего лишь посмеялся. Тогда и там родители не устраивали истерик.
Но незамедлительная совокупная родительская взятка японцам была отличной. Участок не скучал до самого утра. Там восклицали, хохотали, поили уголовных арестантов водой до полусмерти, играли в кости и пили дешевый ханшин, хваля юных энтузиастов.
А Потрошитель исчез, убийства прекратились. Молва, зародившаяся в Фуцзядани среди китайцев, гласила, что его выследил и уничтожил сапожник Ты Фа Сян. Ему, дескать, не понравилось быть битым и платить за это дань, и он понимал: пока жив Потрошитель — от него, бедного сапожника, не отстанут. Прощайте, клиенты, прощай, доброе имя. Добро же, сказал себе сапожник, ничто нас в жизни не может вышибить из мастерской…
Но это факт — маньяк пропал.
И вдруг клиентура Ты разом увеличилась, удвоилась, утроилась. Посмотреть на легендарного ликвидатора приезжал весь город, все народы, проживавшие в нем. Ты потирал ладони и делал вид, что равнодушен к славе, даже не знает о ней. На наивно-льстивые вопросы русских старушек, не он ли прихлопнул злодея, китаец уверенно отвечал: — Елунда все это! Моя не контрами!