Песни разных народов привозят поэты,
Возвратясь из доселе не виданных стран.
Сутки был я в стране, что Гомером воспета,
Но и там я писал о тебе, Дагестан.
На земле Рафаэля мне стал еще ближе
Край, где был я когда-то аваркой рожден.
Земляка-эмигранта я встретил в Париже.
Не найти человека несчастней, чем он.
Там, где парни открыто целуют девчонок,
Вспоминал я горянку в ауле своем,
Что, встречая меня, проходила смущенно
И поспешно лицо прикрывала платком.
Здесь, в Европе, под звуки наречья чужого,
Все поет в моем сердце знакомый родник,
Все я слышу хунзахский отрывистый говор,
Схожий с лязгом кинжалов, гортанный язык.
А когда на чужбине дожди выпадают,
Вижу в брызгах ковровые нивы Цады.
Если ж град барабанит, в тревоге гадаю:
Как там, целы гимринские наши сады?
Я от Черного плыл до Балтийского моря,
Пел я всюду, рокочущей вторя воде,
О тебе, мой народ. Как ты выдержан в горе,
Как ты плачешь беззвучно, как стоек в беде.
Как ты сдержан и скромен, добившись удачи,
Как безмерно смущен, если хвалят тебя,
Как без пылких признаний и вздохов горячих
Раскрываешь ты душу, безмолвно любя.
Как без фраз громогласных и жестов красивых
Ты умеешь на деле надежно дружить,
Как исполненный гнева, за ложь и насилье
Ты умеешь врагу вероломному мстить.
Обладаешь ты сердцем, как море, просторным,
Хоть селился в теснинах во все времена,
В этом сердце ни точки не сыщется черной,
Лишь андийская бурка у горца черна.
О косматая бурка! В отелях Европы
Сладко так не уснешь, как в объятьях твоих.
Дождь идет. Завернуться в тебя хорошо бы,
Чтобы детство явилось во сне хоть на миг.
Да, когда засыпал я вдали от России,
Как суровый мой гость, что присел на диван,
Снились мне Дагестана хребты вековые,
Глыбы скал, из расселин ползущий туман.
Пусть любые ведут обо мне разговоры,
Я тоскую везде с незапамятных пор
По тропинкам, что круто взбираются в гору,
По студеным потокам, что катятся с гор.
По далеким аулам тоскую. Как чудо,
В каждом издавна создан особый фольклор.
Старика Исбаги вспоминаю повсюду —