– Коты там, наверное… – попытался урезонить участковый. – Дом у вас старый, потолочные перекрытия деревянные, вот и резонируют… Наверное, кошачьи свадьбы.
– Что я – котов не знаю? Сколько живу здесь, всегда были, а недавно совсем исчезли, – возмутилась старушка. – Коты обычно мяукали и дрались. А это – явно какая-то нечисть… Если они ко мне в спальню попытаются забраться – что тогда?
Посоветовав заявительнице принять снотворное и заткнуть уши ватой, милиционер удалился.
Весь остаток вечера запуганная пенсионерка пыталась совладать со страхом приближающейся опасности. Она знала почти наверняка, что и в эту ночь не заснет.
За окнами зажглись первые фонари, и их желтовато-гнойное свечение навевало безотчетную тревогу. Бабушка сидела за столом, почему-то боясь включать люстру. Из коридора пробивался призрачный лимонный свет, размывая по стенам зловещие ломкие силуэты. Под окном тревожно взвизгнула автомобильная сирена, и этот звук заставил старушку вздрогнуть. На ветке у самого окна пронзительно вскрикнула какая-то птица, зашуршала листва, ритмичный посвист крыльев прорезал воздух.
Пройдя на кухню, она накапала себе валерьянки. И тут с чердака донеслось короткое злое шорканье, затем некто коротко и пронзительное взвизгнул – аж уши заложило. Бабушка вскрикнула – стакан выпал из рук, с грохотом покатился по полу и с противным хрустом разбился о ножку стола. Странные звуки на чердаке стихли так же внезапно, как и начались.
– Что же это… делается? – Старушка сгребла осколки в мусорный совок и растерянно прислушалась.
На чердаке царила абсолютная тишина – гнетущая, страшная, непроницаемая. Бабушка прислушалась, извлекла из кладовки раскладную лесенку, которую обычно использовала, чтобы заменить в люстре сгоревшую лампочку. Скрутив трубочкой старый журнал, она с кряхтением залезла на самый верх лесенки, приложила скрученный журнал одним концом к уху, а другим – к потолку.
Она простояла на верхней ступеньке минут пять. Ничего подозрительного не было слышно. Лишь кровь с равномерным шуршанием резонировала в бумажном скрутке, да в оконных стеклах тревожно билась муха. Приподнятая к потолку рука замлела, под локтем мелко и холодно закололо, словно сотня острейших иголок воткнулась в кожу. Старушка уже хотела было слезть, но в этот момент над самой ее головой кто-то истошно запищал. Писк полоснул по ушам, словно бритвой. Едва не свалившись с лесенки, бабушка все-таки нашла в себе силы спуститься и отнести ее в кладовку.
– Хоть из дому убегай… – пробормотала она, вновь ощущая в себе легкое дуновение страха.