Ну, Пушкин так Пушкин. Измученный учебой доктор пожал плечами, выпил залпом снадобье (кисловатое, с легким привкусом аниса) и мгновенно уснул.
Спал он, надо сказать, отвратительно. Какой-то настойчивый голос размеренно, будто вколачивая гвозди, бубнил слова. Вначале они были просто набором звуков; потом некоторые стали отсвечивать разными цветами, позволяя проникнуть в свой смысл; наконец, слова начали вступать между собой в сложные взаимоотношения. Мускулистые красные существительные сталкивались друг с другом, и одни из них склонялись перед другими, заискивающе повиливая хвостиками. Синие заостренные глаголы и желтые, вертлявые прилагательные, будто зверье поменьше, выстраивались вокруг существительных. Куча-мала обретала стройность, цветозвуковая белиберда понемногу превращалась в живую картинку. Слушать и наблюдать все это было довольно мучительно.
Картины, в которые складывались разноцветные слова, выглядели маловразумительно. Мелькали какие-то обтянутые хлыщи байронического вида, лихие офицеры пили из чаш пылающий пунш, помахивали веером дамы в кринолинах, а одну из них почему-то взял и уволок медведь. Интересней всего выглядела сцена дуэли: маленькая группка человечков на заснеженном лугу у речной мельницы; двое встали друг напротив друга; из смешного пистолетика выкатилось облачко дыма; один человечек упал, второй остался стоять, но закрыл лицо руками…
Утром Айзенкопф еле добудился измученного ученика.
— Moi dyadya samyh chestnyh pravil… — пролепетал Гальтон, хлопая глазами. — Ya priblizhalsya k mestu moevo naznacheniya… Ya pomnyu chudnoye mgnovenye… Господи, что я бормочу? Что за бред?!
— Полагаю, какие-нибудь цитаты из Пушкина. — Немец раздвигал шторы. — Первый самсонит содержит собрание его сочинений. Вы теперь знаете их все наизусть, просто пока не понимаете слов. Разработанный для вас курс русского языка состоит из глоссария трех культурообразующих классических литераторов — Пушкина, Толстого, Чехова; плюс один современный писатель, активно использующий советский слэнг, — Михаил Зощенко; плюс содержание газеты «Правда» за последние полгода; плюс сборник пословиц и поговорок. Последняя, седьмая порция представляет собой самсонит-дистрибутор, который систематизирует всю полученную лингвистическую информацию и расставит ее по местам. Через неделю будете говорить по-русски совершенно свободно и безо всякого акцента.
— Вы шутите! — догадался Норд.
* * *
Но герр Айзенкопф не пошутил.
Через шесть дней они стояли на палубе парохода «Европа», дожидаясь появления третьего участника (точней, третьей участницы) экспедиции, и разговаривали между собой по-русски — так, словно родились и выросли в этой далекой стране. Семь волшебных пузырьков сделали свое дело.