I.
— …Да-да. Я пообещал вам, что Франция проиграет эту войну. И я своё обещание исполнил. Ваша страна победила.
Они стояли в крестьянском дворе. Над соломенными крышами изб завывал осенний ветер. В поле горели костры — там ночевали те, кому не хватило места в деревне.
— Объясните, — недоверчиво сказал Фондорин. — С сегодняшнего утра ничего не произошло. Сражения не было, армия не тронулась с места.
— В том-то и дело. Сражения не будет, а завтра мы повернём назад.
— В Москву?!
— Нет. Сейчас я всё расскажу… — Фармацевт снял очки. В его глазах вспыхнули искорки — отражённый свет огней. — После утреннего происшествия, когда император чуть не попал в плен, он вызвал меня для беседы с глазу на глаз. Хоть во время стычки государь держался безукоризненно, инцидент глубоко потряс его. «У меня к вам две просьбы, Анкр, — сказал он. — Изготовьте мне яд мгновенного действия. Я не могу позволить себе попадать в плен. Слишком высока моя ответственность перед историей».
— И что же? Вы дали ему яду?
— Дал. Безвредную микстуру с запахом горького миндаля. Я слишком привязался к этому человеку и не желаю ему смерти. Довольно того, что я отобрал у него великую мечту — стать вторым Александром Македонским, покорив весь мир.
— А вторая просьба? Он потребовал новую порцию эликсира? Чтобы принять правильное решение?
— Да. Здесь-то я и совершил худшую из подлостей. Я предал доверие человека, который привык на меня полагаться. — Барон спрятал очки в карман. — Нужно давать отдых глазам. Ночью, в темноте, мой взгляд никому не покажется необычным.
Замечание было интригующим, но даже оно не понудило профессора отвлечься от главного.
— Дали вы ему эликсир или нет?
— Нет. Я сказал, что со дня, когда он принял предыдущую дозу, миновало слишком мало времени. И взамен сделал то, чего никогда себе не позволял: дал ему совет.
— Относительно генерального сражения?
— Да. Император понимает, что нельзя вытягивать армию по Новой Калужской дороге, когда с фланга нависает собранное в кулак войско Кутузова. Можно развернуться к русским лицом, но нет уверенности, что они примут бой. Очень вероятно, что они станут отступать и придётся их преследовать. При том небольшом количестве кавалерии, которое у нас осталось, преследование мало что даст. Всё это Наполеон отлично знает и без меня. Его план был таков: если Кутузов уклонится от баталии, оставить в Малоярославце мощный заслон, а основную часть армии вести на запад.
— Это разумно. Французы могли бы оторваться!
— Да. Но чтоб заслон мог устоять против превосходящих сил противника, пришлось бы выделить самые боеспособные войска. В том числе гвардейские полки. Я видел, как императору не хочется жертвовать своими любимыми усачами. И я сказал ему: «Сир, Франция не простит вам этого. Вы сами себе этого не простите. Герой не совершает поступков, которые история назовёт низкими. Возвращайтесь на Старую Калужскую дорогу. Зима в этом году будет поздней. Вы ведь знаете, я умею предсказывать погоду. Вы успеете достичь границы до снегопадов и морозов. Это отступление спасёт Великую Армию. Оно будет славнее любого выигранного сражения».