— Извинения? За что? Спаривание — нормальная медицинская тема, — ответила княжна. — Я ведь врач.
От подобного хладнокровия Айзенкопф немедленно сам полез в бутылку.
— Я так и думал, что для вас секс — не более чем теоретическая тема. Во всяком случае секс с мужчиной, — уже откровенно оскорбительным тоном прибавил он.
Но и это не вывело Зою из равновесия. Она поставила кофейную чашку на блюдце и, невозмутимо глядя на немца своими светло-бирюзовыми глазами, спросила:
— Вы хотите сказать, что я девственница? Вовсе нет.
Норд чуть не поперхнулся чаем с молоком и почувствовал, что краснеет. А мисс Клински как ни в чем не бывало продолжала:
— Я знаю о сексе всё. Это ведь одна из ключевых сторон нашего физиологического существования. Проблематика такой важности безусловно заслуживает фундаментального исследования. Поэтому сначала я изучила теоретическую часть вопроса, чтобы избежать ошибок, которые обычно совершают неопытные девушки. Потом выбрала лучший образец из всех самцов, оказавшихся в зоне досягаемости, и применила его опыт, а также свои теоретические познания на практике. Ну что вам сказать? — Она оценивающе прищурилась. — Секс — штука интересная. Временами весьма. Но в целом я пришла к выводу, что проблем от него больше, чем пользы и удовольствия. Я поняла, что могу обходиться без этого. Есть занятия, которые не менее остры по ощущениям, но приносят гораздо больше удовлетворения, а главное не оставляют после себя дурного привкуса. А как относитесь к сексу вы? Вам с вашим дефектом, наверное, непросто находить себе партнеров?
Айзенкопф молчал. Если б у него имелось лицо, оно наверняка было бы перекошено.
Непробиваемая барышня взглянула на платиновые часики.
— Расскажете о своем сексуальном опыте в другой раз, договорились? Мне пора на массаж.
— Клянусь, она лесбиянка! — прошипел биохимик, провожая Зою яростным взглядом. — «Могу обходиться без этого»! Тьфу!
Он так и сказал: «тьфу» — буквами. Должно быть, звук плевка плохо воспроизводился искусственными губами.
От обсуждения интимных пристрастий мисс Клински доктор Норд предпочел уклониться.
— Мне тоже пора. В японскую баню.
Ну и психологи у мистера Ротвеллера, думал он, спускаясь в лифте. Хороши специалисты по совместимости. Не команда, а банка со скорпионами. Того и гляди пережалят друг друга.
* * *
«Храм Умиротворения» — именно это, по словам японки, означали иероглифы, написанные на потолке бани. Помещение обладало идеальной звукоизоляцией, никакие шумы снаружи сюда не проникали.
Фурако — кедровая бочка, окованная медью, — стояла на плите камаба, под которой пылало пламя. Огонь, увы, был не дровяной, а от газовой горелки. Опытный взгляд Норда сразу заметил этот отход от канона. Новшество, однако, было разумным: сила пламени легко регулировалась поворотом рычага.