- В колгоспе.
- Значит, батрачил?
- Колгоспник не батрак.
- Какая разница? Ведь на других работал, не на себя. Да ты при немцах с твоей силенкой в два года деньжат бы накопил и стал хозяином.
- Це точно, - соглашается Филенко. - Сила в мене е.
- То-то и оно. Понимать надо, что к чему.
Филенко молчит. Наконец слышу его насмешливый басок:
- Ну а тебе, капитан, мабудь при немцах буде погано, а?
- За меня, солдат, не волнуйся. Умные люди любой власти нужны. - И продолжает быстро, приглушенно: - Ты пойми, так и так под Гитлером жить. Это ж сила! Так что, брат, Россию не спасешь, себя надо спасать.
Цветков торопится. Еще вчера он осторожничал. Теперь идет в открытую. Видно, решил, что терять ему нечего.
Молчание, наверное, с минуту. И опять голос Цветкова:
- Смотри, солдат, не прогадай. Времена нынче быстро меняются. Сегодня вот твой старший лейтенант мной командует, а завтра, может, и я на нем верхом ездить буду.
Филенко вздыхает. Потом подозрительно спрашивает:
- Слухай, капитан, а у тебя батько кто?
- Отец? Хм... Чудак ты, солдат... Ну просто, отец, папочка...
- Я вот думаю, в кого ж ты такой гад вырос?
Ошарашенное молчание Цветкова. А потом утерявший всякое добродушие басок Филенко:
- А если ты еще раз помянешь советскую власть, помянешь непотребно, то я тебе так промеж глаз двину, шо ты потом даже Гитлеру годен не будешь!
Я лежу неподвижно, тихо улыбаюсь и ясно вижу хитрые, умные глаза Филенко.
8
...Утро, возвращаемся по той же дороге. Потом сворачиваем на какую-то тропу. Хоть бы что-нибудь живое попалось. А то одни голые стволы молча выходят нам навстречу да цепляется за шинель колючий кустарник.
Постепенно погода разгуливается. Светлеет небо. И лес впереди становится как бы прозрачнее. Мы ускоряем шаг, пробираемся сквозь мелколесье- и вновь упираемся в болотце. С сомнением смотрим с Филенко друг на друга. Неужели опять идти назад?
Филенко палкой прощупывает глубину - вроде терпимо.
- Пройдем? - спрашиваю.
- Вроде как бояться нечего, - отвечает Филенко.
Бредем дальше. Хлюпает и пузырится под ногами жидкая грязь. Сапоги то и дело запутываются в длинной, прочной, как леска, прошлогодней осоке.
Наконец-то выбираемся на земную твердь. И тут... Что за дьявол! Цветков, оступившись, падает. Ждем. Он лежит. Поднимаю его под руки, он вскрикивает и валится опять. Так и есть, подвернул ногу. Не везет нам, да и только! А ведь мы уже завтра могли бы быть дома, до реки Северский Донецрукой подать.
Оставить Цветкова в лесу с кем-то из нас нельзя. Нет верного ориентира, не найдем. Надо идти. Пусть медленно, но вперед.