Ужасный грохот, поднятый флибустьерами, казалось, произвел должное впечатление на таинственных врагов: никто из них не подавал признаков жизни. Правда, несколько стрел пролетело над головами флибустьеров, но они не причинили вреда.
Беглецы считали себя уже в безопасности, как вдруг огромное дерево с треском рухнуло перед ними, преградив им дальнейший путь.
— Гром и молния! — вскричал Ван Штиллер, который чуть было не угодил под дерево. — Упади оно полсекундой позже, от нас мокрое место осталось бы.
Едва он умолк, как вокруг раздались яростные крики, а несколько стрел угрожающе прожужжало в воздухе и глубоко вонзилось в деревья.
Корсар и его спутники мгновенно бросились на землю, укрывшись за упавшим деревом, которое в какой-то мере могло служить им защитой.
— Надеюсь, на сей раз они объявятся, — сказал Кармо. — До сих пор мы еще не имели удовольствия познакомиться с ними.
— Держитесь подальше друг от друга, — посоветовал корсар. — Если они увидят, что мы собрались вместе, они засыплют нас стрелами.
Прячась за огромное дерево, флибустьеры стали расползаться в стороны, чтобы не подставлять себя под стрелы индейцев, как вдруг где-то рядом раздался звук, издаваемый несколькими дудками.
— Они приближаются, — сказал Ван Штиллер.
— Будьте готовы ответить им залпом! — приказал корсар.
— Стойте, стойте, синьор! — закричал вдруг каталонец, давно уже внимательно прислушивавшийся к унылым звукам туземных инструментов. — Это не сигнал к наступлению.
— А что же это такое? — спросил корсар.
— Подождите, синьор… — Он приподнялся и заглянул за поваленное дерево. — Парламентер! — воскликнул он. — Каррамба!.. Сам пьяйа идет к нам.
— Пьяйа?..
— Колдун, синьор, — пояснил каталонец.
Флибустьеры вскочили на ноги, но оружие держали наготове, не слишком доверяя индейцам.
Выйдя из зарослей, низкорослый, как его соотечественники из Венесуэлы, индеец двинулся к путникам в сопровождении двух спутников с дудками.
Это был широкоплечий, пожилой индеец. Его желтовато-красная кожа выглядела темнее обычного, возможно, из-за рыбьего жира или кокосового масла, которым туземцы натирают себя, чтобы предохранить тело от укусов назойливых комаров.
Его круглое открытое лицо с выражением скорее печальным, чем жестоким, было безбородым, ибо индейцы обычно выщипывают волосы на лице. С головы же, напротив, ниспадала пышная шевелюра с темно-синим отливом.
Помимо голубой набедренной повязки, на нем был целый ворох побрякушек: ожерелье из раковин, кольца из отшлифованных рыбьих позвонков, костяные браслеты, когти и зубы ягуаров, клювы туканов, — куски горного хрусталя и браслеты из чистого золота. На голове возвышалась диадема из перьев ары и других птиц, а через специальные дырки в нос был вставлен рыбий хребет длиной в три-четыре дюйма.