— Служба у меня такая. Вы воюйте, а я рядышком помогаю. Кому плохо или уж совсем — спрячу, чтоб жив остался, — отвечала она.
Пипетка со временем стала каким-то необыкновенным солнышком всего батальона. Она не просто радовала своим появлением, но и освещала и очищала уставшие солдатские души. Молодые бойцы несколько раз пытались угостить ее спиртом и потом порезвиться, но ничего у них не вышло. Те, кто знал, что такое ранение и чем может помочь эта девочка, обрубили у молодежи все желания. А двоим с Кавказа, старшина лично поставил два симметричных фонаря, за что был вызван в политотдел, но дело спустили, за него заступился комбат, а его не только уважали, но и почему-то побаивались даже старшие офицеры.
В эту ночь, когда Григорий дежурил в ДЗОТе, Юля быстро управилась со своей работой. Она взяла хлеб, несколько банок тушенки у старшины и пришла в ДЗОТ, где находился связист Михайлов. Он, конечно удивился, подумал, что из-за него, понравился ей. Но девочка пришла сюда совсем подругам соображениям. Во-первых, связь, а во-вторых — сухо. Она очень не любила сырость, а в эту ночь комбат запретил разжигать костры. Объяснил: «У немцев три миномета сюда смотрят, будут точно по кострам бить, а так неизвестно — ушли бойцы с высоты или залегли в окопах».
Юля ловко, маленьким ножиком открыла тушенку, отломила хлеб и стала ужинать за обе щеки. Григорий смотрел на нее и улыбался. Оттого как вкусно кушала эта девушка, он сам достал из вещмешка тушенку с хлебом и присоединился к компании.
Прожевав, Юля пошутила:
— Ты много в рот не клади, а то, как докладывать будешь, если связь сработает.
— А я и не кладу много, — шепелявя, ответил Гриша.
— Ага, я вижу, как ты по чуть-чуть уже все банку слопал.
— Люблю я тушенку, могу хоть ящик съесть. — Ящик нельзя живот заболит. А я тоже ее люблю. Только здесь в первый раз попробовала.
— А ты сама откуда?
— Из Москвы.
— Что прямо из самой Москвы?
— Ага, из самой.
— А Красная площадь близко от тебя?
— Полчаса.
— Врешь!
— Конечно, вру. А ты поверил?
— Не, ну правда, откуда?
— Да из Москвы, откуда же еще.
Девушка закончила свой ужин, завернула и спрятала в сумку хлеб, взяла с собой пустые консервы и, уходя, улыбаясь, посмотрела на Григория и произнесла:
— Счастливо оставаться боец-радист.
— Еще встретимся? — спросил Гриша.
— Не дай Бог! А увидеться сможем, — серьезно ответила девушка, поправила шинель и, протиснувшись со своей полной бинтов огромной сумкой в узкий проход ДЗОТа, растворилась в серпантине окопов.
— Смешная. А я, дурак, даже не представился. Ну, ничего, еще увидимся. Раз она в нашем батальоне, значит, вместе повоюем.