— Так землянка. Дальше еще одна, — путаясь в темноте, говорил он. Гриша бежал рядом с окопом и смотрел, куда он ведет. Где-то кто-то что-то говорил, какие-то солдаты сидели, собравшись в кучку. Он пробежал, мимо стараясь не обращать на это внимание. Кто-то высунулся из окопа и, крикнув, спросил:
— Эй, ты кто? Куда?
Но Гриша продолжал свое движение к первому в жизни свиданию. Увидев, недорытые окопы он остановился и заметил в стороне недоделанную землянку. Спрыгнул в нее и уткнулся ногами в бревенчатую лавку. Сел и осмотрелся.
— Вроде никого еще, не пришла, — вслух произнес боец.
— Отдышись. Что, еле смылся? — услышал он голос лейтенанта Титовой.
Он разговаривал с ней сегодня и этот звенящий ручеек, не спутал бы ни с каким другим голосом. Гриша связист, с тренированным слухом, умеющий принимать до ста двадцати букв Азбуки Морзе в минуту, засомневался.
— Кто здесь?
— Это я, не бойся.
— Таня?
— Да.
— А где вы, я вас не вижу.
— И не нужно. Так лучше, а то узнаешь меня, кто-то это заметит, и ты сразу загремишь в штрафбат.
— Да не боюсь я твоего полковника!
— А ты думаешь в штрафбате трусы? Там знаешь, какие люди? Бывшие офицеры, видевшие все в жизни. Только тебе туда не надо. Что мешает? Темнота? По-другому никак. Или я уйду.
— Нет, не уходи. Я согласен. Мне темнота не помеха. Не хочешь, чтобы я тебя видел и не надо, главное, что ты пришла и хочешь, чтобы я был рядом.
— Да хочу. Иди сюда ближе.
Григорий аккуратно привстал и на ощупь стал пробираться вдоль лавки в полной темноте. Дотронувшись до ноги, он одернул руку и, нащупав бревна лавки сел на них.
— Иди ближе, — шепотом произнесла девушка.
Гриша подвинулся. Две руки из темноты прижали его к горячему телу. Григорий почувствовал, как оно дрожит.
— Что с тобой? — спросил он.
— Ничего. Можно я тебя поцелую, — прошептала Таня.
— Можно, — ответил солдат, и подумал. — Так сразу — надо же?
Таня прижалась ближе и уткнулась в темноте носом в его щеку. Грише стало смешно, но он сдержал, спрятал свой смех. Хорошая девушка с нежным и красивым голосом открылась ему.
— Потом, потом, узнаю, почему так сразу, потом, — подумал он и, закрыв глаза, повернул лицо и прикоснулся губами к ее губам.
Поцелуй был долгим и жадным. Она не могла насладиться, удовлетворить проснувшуюся в ней жажду любви, а он делал это впервые и Григорию нравился этот поцелуй и те ощущения, что сопровождали его. Он обнял Таню за талию и, хлебнув глоток воздуха, как-то так получилось, что он поцеловал ее в шею. Девушка, встряхнув волосы, опомнилась.
— Все, стой. Уходи!
— Что случилось?