Палий зыркнул на бабку. Кому заражение крови, а кому и два ребра сломали, когда били.
- И за постой мне даже заплатил,- бабка предавалась воспоминаниям о покойной контре, не обращая внимания на слушателей.
- Ага. Керенками, - неугомонный Гвоздев вытащил из-за иконы пучок банкнот.
Бабка потеряла дар речи и несколько секунд хлопала глазами.
- Зато ихний племянник со мной всегда здоровался!
- То не племянник, то племянница. Постриглась да форму нацепила, - мечтательно заметил Палий.
- От молодежь пошла! Разве ж так можно! От я в ее годы!
- Тю, та что тут такого? Ну в штанах, ну стриженая, так это удобно, меньше воши будут жрать, - Гвоздев с наслаждением почесался, - только ж погоны нацепила. Дура.
- Красивая, правда. Ох и красивая.
- Но дура. Умный человек погоны не нацепит.
- Умный человек и до большевиков не пойдет, а ты в разговорах красуешься, пристрелить ненароком могут.
- Ну не падлюка? - Гвоздев развел руками.- Пять минут назад подыхал, а теперь вякает себе как ни в чем не бывало.
Палий не ответил. Но Паша бы на месте Гвоздева куда-нибудь спрятался. Желательно на Ямайке. И следовало уточнить одну вещь, хоть она и казалась очевидной.
- А какому политическому направлению я обязан жизнью?
- Я - эсер, вся эта вшивая орда - махновцы. Или были ими вчера. Гвоздев вот большевик.
- Меня исключили! За таинственное исчезновение партийной кассы аж до германской войны. И от Жлобы я сам ушел. Руками махать мастер,- Гвоздев поймал очередную вошь и давил насекомое с чувством, медленно и аккуратно.
Эсер зевнул.
- И кассу ты, конечно же, не брал.
- Там хватило Лолочке на чулки и на мороженое.
Палий фыркнул.
Паше было глубоко начихать на кассу, но вот голод никуда не делся. Им-то хорошо, наелись всякого, жирного, да острого, а гастрит этого не любит. Бывший студент тяжело вздохнул и решил погулять по деревне.
У кузницы стояли разномастные лошади под присмотром знакомого жирдяя. Кузнец трудился над правым задним копытом пятнистой лошаденки, снимая подкову. Жирдяй сокрушался по поводу захромавшего животного. Паша предусмотрительно обошел коновязь по широкой дуге. О, вот на окне мисочка с варениками стоит. Может, поделятся?
Паша постучал в ворота.
Ворота открылись сами. Сразу за ними сидела здоровенная черная собака. И вид у нее был голодный. Паша икнул. Собака смотрела немигающим взглядом. Из дома раздался противный детский голос:
- Самогона нет! Юхима - тоже!
- А куда он делся?
- Та за мануфактурой поехал.
- А кто-то из взрослых дома есть?
- Та сказано вже - Юхим за мануфактурой поехал.