– Правда известна вам, святой отец, и Господу.
Мысленно же добавил, что и тебе, мой дорогой дневник, тебе доверил даже то, о чем побоялся сообщить господину.
– Хорошо, если так, – с сомнением заметил папа. – А что ты намерен сделать с Энрико?
– Это частный вопрос, не достойный вашей милости, – не хотел говорить понтифику, что принял решение пожертвовать Энрико. Чтобы восстановить мир в королевстве, нужно вернуть Иоанну на ложе к Людовику. Не о мальчиках надлежит ей думать, но о мужах, которые мечом проложат ей дорогу в Неаполь. Конечно, Людовик захочет наказать и Иоанну. Ведь сам писал нам об этом. Но объясним ему, кто он есть на самом деле. Прелюбодей, совративший королеву, и убийца ее мужа.
– Знаешь, как называется это место? – вдруг отвлекся понтифик. Мы стояли посреди строительных машин и лебедок.
– Помойка, отче?
– Запомни, – укоризненно покачал головой Климент, – место это станет самым прекрасным в нашем дворце. Ворота, которые находятся ниже, будут увенчаны двумя башенками, а названы они в честь апостолов Петра и Павла. – Я немного растерялся, пытаясь сообразить, к чему мне об этом знать, особенно теперь.
– Вы о чем, отче?
– О том, что тебе надлежит все знать. – Я с беспокойством посмотрел на папу, но он махнул рукой, затянутой в белую перчатку, и продолжил: – Не хочу я больше крови. В этой истории достаточно пролито крови.
– Но разумнее будет отдать Энрико Людовику, чтобы успокоился и насладился местью.
– Придумай что-нибудь. Ты же у меня сообразительный, – отрезал святой отец и жестом показал, что аудиенция закончена.
Ницца, комиссариат полиции
Алехин уже однажды пережил смерть близкого человека. Ему и тогда казалось, что он был виноват. Не защитил, не уберег, не смог остановить того, кто убивал из-за тупой необъяснимой страсти. «Я приношу несчастье», – убеждал себя Кен в какой-то мелодраматической пошлятине. Хорошо, если бы он делал это только про себя. Но главный редактор поделился своим выводом с комиссаром криминальной полиции Комндомом, которого вызвали в Кап-Ферра, поскольку он уже занимался исчезновением отца Лизы. Комиссару казалось в высшей степени подозрительным, что Алехин постоянно попадается на глаза. Услышав про несчастья, которые главный редактор якобы приносит, Комндом важно спросил:
– Мосье, вы хотите сделать признание?
– Признание? Да, комиссар, я хочу сделать признание. Ее убили из-за меня.
– Мосье, – причмокнул губами комиссар, – вы находились в комнате, когда мадемуазель Климофф выпила яд. Вы дали его ей?
– Я?! – растерялся Алехин. – Какого черта мне убивать Лизу?