Долго целишь.
Грозный. А ты все свое да свое…
Дорошенко. Я человек внимательный. Ну что же не стреляешь?
Грозный (опускает ружье). Ни к чему.
Дорошенко. Ага.
Грозный. Вот тебе и ага. Чего стрелять? Упадет он — и не поднять: вниз покатится.
Дорошенко. А зачем целился?
Грозный. А затем, что из заповедника мы вышли. Зверя тут бить разрешается. Увидел зверя — рука сама за карабин ухватилась.
Дорошенко. Ага.
Мурзиков. Опять она про свое.
Дорошенко. Я, дорогой, все примечаю. По Чертову мостику он первым прошел — это его меняет в одну сторону. А не выстрелил — это опять новое. Я за дело отвечаю. Я должна все видеть. Все. Ясно?
Али-бек. Конечно, ясно. Ты говоришь — все ясно. Он говорит — все неясно. В заповеднике он зверя жалеет, а здесь он его бьет. Это что такое? Это туман. Это грязное дело. У, старый черт, шайтан.
Суворов(входит). Ну что, отдохнули? Сейчас в путь… связывайтесь веревками. Спуск очень крутой.
Грозный. Товарищ Суворов, пойдем, конечно, мы дальше. Самое, может быть, трудное впереди… В горах, сам знаешь, подъем легче спуска. Позволь мне тебе одно дело спокойно сказать.
Суворов. Конечно, говори.
Грозный. На спуске один может всех удержать, один же может всех погубить. Один всех держит — все его… Тут уже не разные люди вниз идут, а одно, одна цепь. Нельзя идти вниз, если враг в цепи есть.
Суворов. К чему это ты так говоришь, не понимаю?
Грозный. Каждый в себе и в других должен уверенность иметь. Позволь мне в одиночку идти.
Суворов. Почему?
Грозный. Вы одной цепью идите, а я около. Нету в Дорошенко уверенности.
Дорошенко. Может быть, я и сама не рада, но пока я своими глазами не увижу, где наши овцы, где животные, какие такие звери съели их с костями и с копытами, — нету во мне доверия и не будет. Я за все отвечаю? Могу я верить? Нет. Суди меня, пожалуйста.
Суворов. Суд будет короткий. Ты, Дорошенко, по-своему права. Не верь. Лучше лишний раз не поверить. На тебе, верно ответственность.
Грозный. Ветеринара у нас нет. Раз в полгода приезжает. Кто животных лечил? Я. Кого ветеринар хвалил? Меня. А теперь болеет скотина, а она меня уже месяц лечить не пускает. То ругала, что в заповедник часто хожу, а теперь — чего не в свое дело мешаюсь.
Суворов. Стой. В недоверии она права. А в том, что к скотине не допускала, — неправа. И кончено. Воздух наверху разреженный, кровь от головы ушла, вот вы и не в себе. Жалуетесь, как маленькие. Будет. Ты, Дорошенко, себя, как и эти горы, только частью знаешь. Не было случая — не все дороги узнала. Есть в тебе дикость. Подумай.
Дорошенко. Найду в себе дикость — откажусь от нее при всех.