– Не надо меня лапать, понял? – набросилась на Торопова Маша, едва он вернулся на свою койку.
– Почему не надо! Ты же моя жена!
– А зачем ты в меня стрелял? Ты стрелял, ты уничтожил все!
– Тогда зачем ты приходишь ко мне?
– Чтобы ты знал, насколько гадко ты поступил!
– Я это давно уже понял.
– А не надо понимать! Надо осознавать! И душой осознавать, и телом… Скажи, ты жег себя каленым железом?
– Зачем?
– Как зачем? Чтобы наказать себя! Чтобы выжечь свою гордость, свою ревность!
– Я семь лет отсидел, тебе этого мало?
– Почему семь лет? Ты отсидел пять лет! И три года ты провел здесь, в этой больнице! Ты псих, Паша! Ты просто псих! – Маша презрительно выпятила нижнюю губу. – И ты навсегда здесь останешься!
– Не хочу я здесь оставаться! – обхватив голову руками, в отчаянии мотнул ею Торопов.
Если уж Маша говорит, что в психбольнице он провел три года, значит, это действительно так…
– А придется! Я буду приходить к тебе каждую ночь. Я буду стоять у тебя над душой. Над твоей больной душой! И ты не сможешь спрятаться от меня! И никакие клоуны тебя не спасут!..
– Ты жестокая!
– Я жестокая? – скривилась Маша. – И это говоришь мне ты! Тот, кто стрелял в меня! Ты убил Юру. А ведь я так его любила. Где он сейчас? Гниет в земле! А ты? Ты лежишь здесь живой и здоровый, сытый, в тепле, на мягкой постели… Ну, не совсем здоровый. Больной на всю голову! Но ведь живой же! А Юра… Как же я тебя ненавижу!
– Ты говорила, что любишь и его, и меня.
– Да, но тебя я еще и ненавижу! И хочу, чтобы ты мучился всю жизнь!
– Почему ты приходишь только по ночам?
– Я прихожу к тебе, когда ты спишь. Мне нравится тревожить твой сон.
– Ты не живая, в тебе нет тепла. Ты призрак!
– Нет, я живая… Может, тебе сказать, где я живу днем? И с кем?
– Скажи.
– С клоуном я живу.
– С каким клоуном? – встрепенулся Торопов.
– С тем, который Горуханова убил…
– Не было никакого Горуханова. Не было клоуна…
– И клоун был. И Горуханова убили.
– Но ты же сама сказала, что я уже три года здесь лечусь. Не мог я у Горуханова работать, не мог видеть, как его убили…
– Ты и не видел. И за клоуном не гнался… А клоун есть. И он убивает…
– И как мне его найти?
– Сначала найди меня. Тогда найдешь и клоуна… Прощай! Клоун меня зовет. До завтра!
Маша резко повернулась к Торопову боком, стремительно приблизилась к двери, открыла ее и вышла в коридор. Павел ринулся было за ней, но, спохватившись, замер на месте. Нельзя ему идти за женой, чтобы, как в прошлый раз, не столкнуться в дверях с Эльвирой Тимофеевной. Придется тогда объяснять ей, что к нему приходила Маша, а это для врача лишний повод обвинить его в сумасшествии. А ведь Маша разговаривала с ним громко, на повышенных тонах, даже кричала – Эльвира Тимофеевна могла услышать ее, пойти на шум…