– Если я тебя на вольтах или зехере[6] заловлю – клешню отрублю, – спокойно произнес Калик, даже не посмотрев на колоду.
Угрюмые переглянулись. Они были похожи, только у одного правая бровь разделялась надвое белым рубцом и на щеке багровел длинный шрам, а глаз между ними почти не открывался.
Приподнятые брови опали, будто в домиках подпилили стропила.
– Да что я – волчара позорный, дьявол зачуханный? – обиделся Катала. – Не врубаюсь, с кем финтами шпилить?
– Ладно. Я сказал, ты слышал. Ероха!
У невидимой границы тут же появился толстый мужик в черных сатиновых трусах до колена. Вид у него был обреченный, мокрая грудь тяжело вздымалась.
– Жарко? – вроде как сочувственно спросил Калик.
– Дышать… нечем… – с трудом проговорил тот, глядя в пол.
– Ты свой костюм спортивный Катале-то отдай. Куда он тебе в такую жару?
– Зачем зайцу жилетка, он ее о кусты порвет! – хохотнул Катала. – Не бзди, Ероха, до зимы снова шерстью обрастешь…
– Я не доживу до зимы. У меня сердце выскакивает…
Калик недобро прищурил глаза.
– А как ты думал народное добро разграблять? Тащи костюм, хищник! И не коси, тут твои мастырки не канают![7]
Вор повернулся к Расписному:
– Икряной[8] нас жалобить хочет! Мы шкурой рискуем за пару соток, а он, гумозник, в кабинете сидел и без напряга тыщи тырил!
– А тут и впрямь жарковато! – Расписной стянул через голову взопревшую рубаху, стащил брюки, оставшись в белых облегающих плавках.
Калик и Катала переглянулись, угрюмые впились взглядами в открывшуюся картинную галерею на могучем теле культуриста.
Трехкупольный храм во всю грудь говорил о трех судимостях, а размер и расположение татуировки вкупе с витыми погонами на плечах и звездами вокруг сосков свидетельствовали, что по рангу он не уступает Калику. Под ключицами вытатуированы широко открытые глаза, жестокий и беспощадный взгляд которых постоянно ищет сук и стукачей. На левом плече скалил зубы кот в цилиндре и бабочке – символ фарта и воровской удачи. На правом одноглазый пират в косынке и с серьгой зажимал в зубах финку с надписью «ИРА» – иду резать актив. На животе массивный воровской крест с распятой голой женщиной – глумление над христианской символикой и знак служения воровской идее. На левом предплечье сидящий на полумесяце черт с гитарой, под ним надпись: «Ах, почему нет водки на луне», рядом непристойного вида русалка – показатель любви к красивой жизни. На правом предплечье обвитый змеей кинжал сообщал, что его носитель судим за разбой, убийство или бандитизм, чуть ниже разорванные цепи выдавали стремление к свободе. Парусник под локтевым сгибом тоже отражал желание любым путем вырваться на волю. На бедре перечеркнутая колючей проволокой роза показывала, что совершеннолетие он встретил за решеткой. Восьмиконечные звезды на коленях – знак несгибаемости: «никогда не стану на колени».