Стараясь сохранить спокойствие, она проговорила безжизненным голосом:
— Тогда я не вижу проблем.
— Это потому, что я не все тебе рассказал, — выдавил из себя Персей. — У Софии есть сын, который влюблен в деревенскую девушку, турчанку. Вот ведь ирония судьбы, правда, дорогая? — Видя, что Сэм не в состоянии осмыслить услышанное, он пояснил: — Парень не хочет возвращаться в Грецию, а для Софии невыносимо жить отдельно от него.
У Саманты перехватило дыхание.
— Он твой сын?
— Нет! — быстро ответил Персей.
— Так, значит, если вы с Софией захотели бы быть вместе, тебе пришлось бы поселиться в Турции?
— Да, — пробормотал он. — Поскольку об этом не может быть и речи по причинам, в которые я не хочу вдаваться, наш с тобой договор утратил первоначальный смысл. — Воцарилась тишина, и Персей вздохнул: — Теперь ты вольна уехать и поступать так, как тебе заблагорассудится.
Вольна уехать... Слова, которых она боялась больше всего. Ей нет места на этом прекрасном острове...
— Часть нашего контракта все еще действует, — мрачно заявил Персей. — Я помогу тебе открыть собственное дело, будет ли это здесь, в Нью-Йорке или на Сицилии.
— На Сицилии? — От гнева ее голос сорвался на крик. — Я не хочу там жить! Будь он проклят, твой контракт!
— Но тебе нужна какая-то поддержка, Саманта, — возразил Персей. — Твой отец готов...
— Хватит о моем отце! — Тело Сэм сотрясала крупная дрожь. — У меня такое впечатление, что ты ждешь не дождешься, чтобы я поскорее убралась отсюда. Пожалуйста, отдай мне мой паспорт и выпиши чек на десять тысяч долларов сегодня, и тогда я смогу утром уехать. Не волнуйся, лишнего мне не нужно. Все то, что ты мне... подарил, я оставлю здесь. Обещаю дать тебе знать, куда я отправлюсь, чтобы ты смог выслать образцы моих тканей и скатертей. — Она остановилась, с трудом перевела дыхание и устало молвила: — А теперь, если ты не возражаешь, я уйду к себе. Слишком устала и хочу лечь в постель.
— Я тоже стремлюсь к тому же, — раздался его вкрадчивый голос. — Со своей женой.
Щеки Саманты вспыхнули.
— О, нет, Персей. Ты только что освободил меня от нашего контракта. Я больше не желаю быть заменой Софии. Я всего лишь должна была изображать твою жену — только днем, помнишь?
— Помню, — отрывисто сказал Персей, — и с тех самых пор живу в аду, который сам создал.
Что он говорит теперь? Боже милостивый, что он говорит?
— Твой ад состоял в том, что тебя оторвали от женщины, которую ты любил!
— Это верно. София влекла меня необычной красотой, темпераментом, но всего этого недостаточно для настоящего чувства. Для того, чтобы стать настоящим мужчиной, мальчик должен познать боль.