А потом был смерч и вихрь, тьма и мириады новых солнц, сменившихся радугами и золотым дождем. Было ощущение полета, подъема на какую-то немыслимую вершину, где захватывает дух и останавливается сердце, но в этот момент ты слышишь стук другого сердца и понимаешь, что отныне ты совершенно бессмертен, ибо у тебя два тела, два сердца, два дыхания, и при этом ты – одно, ты един так, как не был никогда в жизни...
И тьма рассыпалась миллионом сияющих искр, раскатилась тихим и счастливым смехом женщины, ветром пронесся над ней блаженный вздох мужчины, и не стало на свете ничего, кроме тьмы, тепла и сжатых насмерть объятий.
Морин проснулась на рассвете, потому что Билл целовал ее. Она сонно улыбнулась в ответ, обхватила его и руками, и ногами, прижалась щекой к теплой груди и сказала тихо и счастливо:
– Я могла бы провести так всю жизнь.
Билл провел ладонью по буйным черным кольцам волос Морин, потом легонько шлепнул ее по тугой попке.
– Ничего не выйдет. Коровы должны доиться, лошади пастись, куры – клевать зерно. Кроме того, нужно и нам подкрепить силы, а также продумать, что делать с Мю.
Морин мгновенно открыла глаза и с тревогой уставилась на Билла.
– Ты считаешь, нам надо скрывать от нее...
– Не уверен, что нам это удастся, но и просто начать спать в одной постели мы не можем.
Морин отползла на край кровати, потянула к себе простыню. Если она что-нибудь понимает в жизни, Билл сейчас предлагает ей одеться и потихоньку сматываться из его комнаты!
– Мне казалось, мы оба этого хотели.
– Да. И сделали это. И если ты не будешь смотреть на меня так сердито, то я рискну предположить, что мы сделаем это еще и еще раз. Если повезет – то прямо сейчас.
– Нет, для начала я хочу понять, что ты имеешь в виду. То, что мы должны тискаться по углам и торопливо трахаться, пока Мю спит или скачет верхом по прерии? А потом делать вид, что ничего не произошло, и мило улыбаться за столом?
Билл вздохнул и встал с постели. При виде его обнаженного тела у Морин перехватило дыхание, но она изо всех сил держала себя в руках. Мужчина подошел к окну, задумчиво взялся за открытую створку.
– Морин, я ведь ковбой, а не профессор...
– Это в смысле: сделал дело – скачи себе смело?
– Не язви. Это в том смысле, что объяснять на словах я не шибко умею. Ты уже, вон, считаешь, что я предлагаю прятаться...
– Но ты именно это и предлагаешь! Неужели ты не понимаешь, как это противно – приходить тайком в чужую комнату, быстро... сам знаешь что, а потом убегать к себе? Так поступают, когда не хотят никаких отношений. Я тебя спрашиваю – какие у нас с тобой отношения?