– Хотелось бы верить.
– Верь мне!
– Я к тому, что мои гости проявляют некоторое нетерпение…
– Мне понятно их желание. Передай им, что в ближайшее время начнутся переговоры, и они вернутся домой.
– Я тебя понял. Надеюсь, что мои переживания не обоснованны.
Абу Рахим отключил телефон. Странное дело, но Юсуф Ахмед испытывал точно такую же тревогу, как и он сам. На ровном месте беспокойство не появляется, для этого у него должны быть подходящие основания. А потом эти странные звонки в офис, непонятная слежка…
Следовало оборвать все концы, которые хоть как-то вели к его офису.
Подняв трубку, Абу Рахим набрал московский номер.
– Мухаджир? – спросил он.
– Да, брат, это я, – отозвался тот.
О том, что их разговор может быть подслушан, он не волновался: линия была снабжена сильнейшим энергетическим сокрытием и помехами. Так что если кто-то захочет подключиться к телефонному кабелю, то услышит только досаждающий треск и попискивание.
– У меня к тебе просьба.
– Все, что угодно, брат.
– У меня дурное предчувствие…
– Оно не рождается на пустом месте; говори все, что от меня требуется. Сделаю, если это в моих силах!
– Есть ли трудности с отправкой последней партии оружия?
– Трудностей не вижу. Я создал несколько фирм-однодневок. Через них проходят оружие и деньги. Не беспокойся, брат, никто ничего не узнает. Фирмы мы уже закрыли. Вряд ли кто сумеет докопаться.
Облегчения не наступило.
– Ты забываешь, что остались еще люди, стоявшие во главе этих фирм. Это самое уязвимое наше место. На них могут выйти федералы, и тогда они узнают, по каким каналам доставлено оружие в Сомали. Наша борьба под угрозой, брат. Ты должен это понимать.
– Я все понял, брат, проблема будет решена в ближайшие часы.
Отключив телефон, Абу Рахим плюхнулся на диван, ощутив упадок сил. Желанное облегчение не пришло. Некоторое время он сидел неподвижно, собираясь с мыслями. Может, он зря драматизирует ситуацию, ведь в действительности ничего не случилось.
Самое время, чтобы взбодриться; может, тогда мир обретет должные краски. Абу Рахим подошел к бару и достал белый мартини, затем взял бокал, из которого совсем недавно пила Крис, и наполнил его до самых краев.
Повертел в руках бокал: где же след губной помады? Обнаружил узенький розовый ободок, будто накрашенный, и, приложившись к нему губами, выпил вино до последней капли.
Его невольно передернуло: как же она пьет такую приторную гадость! Впрочем, у женщин свои пристрастия.