Прошло еще минут пять — и наконец она услышала шаги. Прижавшись спиной к стене, она глубже спряталась в тени и увидела, как он решительно входит в комнату.
Как только мужчина вошел, он сразу занял собой весь кабинет. Такое впечатление создавалось не только из-за его внушительных размеров и атлетического сложения, но и из-за присущей ему властности. Несмотря на скудное освещение, она различила надменность его походки и ауру аристократической уверенности, которые можно было бы счесть врожденными, не знай она истинного положения вещей. До этого вечера она видела его только издалека. Вблизи он показался ей выше, а его волосы — более темными, почти черными. Она решила, что это результат ночной темноты.
По ее спине пробежали мурашки, а сердце заколотилось с силой молота, бьющего о наковальню. Подобной реакции она никогда прежде не испытывала, наблюдая за этим человеком. Наверное, эти ощущения были связаны с ее напряженностью: она ведь прекрасно понимала, что настал тот момент, к которому она так долго готовилась. Собравшись с духом, она крепче сжала пистолет и подождала, чтобы он прошел в комнату дальше.
Дойдя до письменного стола, он нашел спички и свечу. Спустя мгновение вспыхнул свет, заливая всю комнату уютным золотистым сиянием. Она заставила себя не дрожать, не сдвинувшись с места, когда он прошел к книжному шкафу и начал рассматривать корешки книг.
Она шагнула вперед, держа пистолет прямо перед собой. — Рейф Пендрагон, — произнесла она ясным голосом, который не дрогнул, — готовься заплатить за свои преступления.
Его плечи напряглись — и он медленно повернулся лицом к ней.
Только теперь она полностью его рассмотрела — и ее взгляд словно прикипел к его красивому лицу. Классически четкие линии скул, длинный аристократический нос, мощный лоб, челюсть и подбородок, выточенные многими поколениями благородных предков. Губы у него были откровенно чувственными, словно сама природа предназначила их для того, чтобы увлечь женщину в пучину бесчисленных плотских грехов. А еще его кожа — смуглая, с заметной тенью щетины, которая только подчеркивала его мужскую привлекательность. Однако самыми притягательными были его глаза. Глубоко посаженные, насыщенного темно-синего цвета, они казались почти бархатными — и в то же время искрились словно море. Сейчас эти глаза были устремлены на нее и выражали настороженность.
«Он разглядывает меня, — внезапно поняла она, — точно так же как я — его».
У нее невольно вырвался тихий вскрик, но она заставила себя — и свой пистолет — оставаться почти неподвижными.