Заметно успокоенная, Габриэла улыбнулась Милтону.
Они еще немного поболтали о разных пустяках, а потом Милтон благодушно распрощался с Тони и Габриэлой. Когда он уехал, они снова пустили своих коней шагом, продолжая прогулку.
Не проехали они и нескольких шагов, как Габриэла повернула голову и встретилась взглядом с Тони.
— Спасибо вам.
Он картинно выгнул бровь:
— Это за что же?
— За все. За то, что сегодня приехали со мной сюда и постарались познакомить с мистером Милтоном. Если принять во внимание, как холодно на меня реагировали сегодня некоторые особы, приходится заключить, что ваши тревоги относительно влияния моей тетки отнюдь не были преувеличением. Но чем бы все ни кончилось, я не забуду вашу доброту.
Тони отмахнулся от ее слов.
— Я рад помочь тебе. Что до остального, то все уладится, вот увидишь. И потом, любая молодая особа, у которой хватило смелости держать меня под прицелом пистолета и которая способна стрелять из лука с меткостью царицы амазонок, вполне может выдержать небольшую бурю в светском обществе. У тебя все будет прекрасно, я об этом позабочусь.
В следующую среду в «Олмаке» Габриэла сидела у стены и смотрела, как по залу кружатся пары. При этом она старалась уверить себя, что ей нисколько не обидно сидеть, а не танцевать, И ее нисколько не огорчало отсутствие кавалера во время предыдущего танца. Она сегодня танцевала несколько раз и вовсе не превратилась в настенное украшение.
Тем не менее, она не могла не заметить, что в последние несколько дней некоторые джентльмены ее покинули, так что привычная группа визитеров сократилась до считанных единиц, в числе которых остались лорд Карлоу и несколько довольно необузданных молодых людей, славящихся своим презрением к гласу общества. И конечно, были еще Уайверн и мистер Милтон, которые вставали на ее защиту при любой возможности. Она подозревала, что только благодаря их усилиям пока не лишилась приглашения на ассамблею.
Но и без того люди начали судачить о ней, замолкая при ее приближении. Часто они молча ждали, чтобы она ушла, а как только считали, что Габриэла отошла достаточно далеко, чтобы их не слышать, то снова принимались сплетничать. Она старалась не допустить, чтобы все это ее тревожило: в жизни ей приходилось переносить и нечто гораздо более неприятное, чем такое пренебрежение. Однако ей было очень неприятно то, что эти поступки огорчали Джулианну, которая с момента неприятностей, спровоцированных леди Манро, начала хлопотать над ней словно наседка. Лили Андертон и Мэрис Уоринг также присоединились к ней, и все три женщины упрямо пытались ее ободрить, хотя она и уверяла их, что ничуть не расстроена.