"Нуте-с, в сумерки пришли на Пост. Что там делается — уму не постижимо. На путях четыре батареи насчитал, стоят неразвернугые, снарядов, оказывается, нет. Штабов нет числа. Никто ни черта, понятное дело, не знает. И главное — мертвых некуда девать! Нашли наконец перевязочную летучку, веришь ли, силой свалили мертвых, не хотели брать: "Вы их в город везите". Туг уж мы озверели. Красин хотел пристрелить какого-то штабного. Тот сказал: "Это, говорит, петлюровские приемы". Смылся. К вечеру только нашел наконец вагон Щеткина. Первого класса, электричество… И что же ты думаешь? Стоит какой-то холуй денщицкого типа и не пускает. А? "Они, говорит, сплять. Никого не велено принимать". Ну, как я двину прикладом в стену, а за мной все наши подняли грохот. Из всех купе горошком выскочили. Вылез Щеткин и заегозил: "Ах, боже мой. Ну, конечно же. Сейчас. Эй, вестовые, щей, коньяку. Сейчас мы вас разместим. П-полный отдых. Это геройство. Ах, какая потеря, но что делать — жертвы. Я так измучился…" И коньяком от него на версту. А-а-а! — Мышлаевский внезапно зевнул и клюнул носом. Забормотал, как во сне:.
— Дали отряду теплушку и печку… О-о! А мне свезло. Очевидно, решил отделаться от меня после этого грохота. "Командирую вас, поручик, в город. В штаб генерала Картузова. Доложите там". Э-э-э! Я на паровоз… окоченел… замок Тамары… водка…"
Описанного эпизода нет в воспоминаниях Романа Гуля, хотя из архивов нам известно, что он имел место. Откуда же мог о нем узнать Михаил Афанасьевич Булгаков, как не от непосредственного участника конфликта? Им, собственно, и являлся Петр Александрович Бржезицкий, который после нахождения под Жулянами, так же как и Мышлаевский фактически бросил свою часть.
Куда может вернуться безквартирный и безработный мужчина с больной душой и тоской в сердце? Догадаться не сложно, естественно — к женщине. Точно так же поступил Бржезицкий и литературный персонаж Мышлаевский. Как следует из различных вариантов концовки "Белой гвардии", последний поплелся в дом Турбиных, где его привлекали две вещи: Анюта — горничная и водка. Интересы Бржезицкого в то время так же ограничивались этими двумя пунктами, правда, он продолжал ухаживать не за горничной, а за Ниной Коссобудзской. Конечно, можно поспорить, что это не доказательство душевного родства Бржезицкого и Мышлаевского, поскольку такое родство можно подметить у большей части представителей мужской половины человечества. Тем не менее, для нас оно все же является достаточно веским и красочным аргументом.
К сожалению, мы не знаем подробностей личных отношений Петра Александровича и Нины Константиновны. Но, по всей видимости, они были весьма похожи на взаимоотношения Мышлаевского и Анюты: