– Налейте еще... Вы знаете, я сегодня потерял самое дорогое, что было у меня в жизни.
– Я понимаю.
– Я не могу простить себе...
– Оставьте! Вы сделали, что могли.
– Нет-нет, другое... Тогда, в молодости. Я ведь очень давно знал Леру. Вы не поверите, всю жизнь я думал о ней. Все собирался ее найти... А потом она сама отыскалась.
Он сидел на ее месте.
Сидя здесь несколько месяцев назад, она почти теми же словами рассказывала мне печальную историю их встречи и разлуки.
– Хорошо, что вы все-таки встретились. Хотя бы в конце. Без вас ей было бы очень, очень плохо.
– Вы так считаете?
– Она всю жизнь беспокоилась о достоинстве. Благодаря вам она смогла достойно уйти.
– Она должна была жить! – произнес он с тихим отчаянием.
– Это не нам решать.
– Я знаю, у вас были непростые отношения.
– Но я никогда не желала ее смерти! Однако не в этом дело... Вообще-то идите домой, пожалуйста.
– Как?! А похороны?! Кто будет заниматься похоронами?
– Не беспокойтесь, мы сами похороним ее.
– Вы?
– Ну да. Мы. Ее муж, сын, невестка.
– Да что ж вы... раньше-то?
– Давайте определимся, – предложила я. – Раньше мы тоже делали что могли. И вы делали. Но вы могли больше. А теперь все, что бы вы ни сделали, будет неконструктивно. Разрушительно.
– Почему? Что такое вы говорите?! Я хочу ее проводить! – настаивал он.
– Дайте сыну проститься с матерью. Уважайте чужие чувства!
– Возьмите, по крайней мере, деньги.
– Спасибо, – поблагодарила я.
С непроницаемым лицом Вадик вошел в прихожую. Осмотрелся.
– Он здесь? – Я покачала головой. – Приходил?
– С утра.
– Как мама?
– Иди поешь.
– Не обманывай меня! Что с ней... что случилось?
– Все равно это должно было случиться. Она так мучилась...
– Где моя мать?
– Вадик... я прошу: успокойся.
– Значит, она умерла?! Боже мой! Боже мой... – Он плакал. – А папа? Папа знает?
– Я заходила к нему... Он спал, кажется.
– Надо ему сказать! Я сейчас.
Неестественной прыгающей походкой Вадим направился в комнату отца.
– Она умерла!.. Папа! – Детское, ничем не прикрытое горе рвалось из его груди наружу. – Умерла сегодня. Ты слышишь? Идем к ней. Идем, надо проститься. Пап!!!
Напуганная его отчаянными воплями, я распахнула дверь. Вадим ходил из угла в угол, меряя комнату по диагонали. Георгий Петрович сидел в углу дивана. Вроде бы как обычно. Но я почувствовала неладное.
– Георгий Петрович, вы слышите?! Валерия Михайловна... в общем...
Я никогда не забуду его взгляда, обращенного ко мне в ту минуту. В нем читались глубокое осознание случившегося и боль, материализовавшаяся боль.
– Георгий Петрович, надо пережить... Будьте мужественны!