Тот день стал для любителей похорон из Тихой Заводи и ее окрестностей большим событием. Даже Луэлла нашла в себе силы и осталась до самого конца. Пока прихорашивали деревенеющее тело Бельмоуза, собравшиеся, ожидая продолжения церемонии, судачили и перешептывались, так что в комнате стоял непрерывный монотонный гул. Дурачка Джонни вытолкали из дома, что, по мнению многих, нужно было сделать еще в самом начале службы; однако удаленный время от времени давал о себе знать доносившимися снаружи отчаянными воплями.
Когда уложенное в гроб тело Генри вынесли для прощания и поставили рядом с гробом Томаса Ловкинза, безмолвная Софи — вид у нее был, надо сознаться, жутковатый — впилась в него тем же взглядом, каким смотрела до того на брата. Ее долгое молчание уже пугало, а отразившуюся на лице сумятицу чувств нельзя было ни понять, ни толком описать. Народ потихоньку вышел из комнаты, чтобы оставить ее наедине с покойными, и тогда она, наконец, заговорила, но как-то неестественно и невнятно — слов не разобрать; а обращалась она, похоже, сначала к одному, потом к другому.
А затем последовало то, что сторонний наблюдатель назвал бы верхом поневоле разыгранной трагикомедии: утренняя траурная церемония была без особого энтузиазма исполнена на «бис». Опять хрипел орган, опять выли и голосили плакальщицы, опять монотонно жужжала поминальная речь, опять изнывающие от любопытства зеваки вереницей потянулись мимо зловещего объекта их «страданий», представленного теперь уже дуэтом гробов. Присутствовавшие из числа натур более впечатлительных дрожали мелкой дрожью в течение всего действа, а Стивен Барбор опять ощутил сатанинскую чудовищность происходящего. Господи, бывает же такое — покойники, а как живые оба… Бедняга Бельмоуз — он ведь не шутя требовал учесть, что он не умер… а как люто ненавидел он Тома Ловкинза… но против здравого смысла разве пойдешь? Мертвый — и все тут, к тому же старик Пратт — лекарь опытный и не мог ошибиться… и вообще, чего самому себя тревожить, когда никто больше не тревожится?.. Если с Томом что и сделалось — ну, может, так ему .и надо… а если это сделал Генри, то теперь они квиты… А Софи — Софи, наконец, свободна…
Когда вереница пришедших поглазеть переместилась, наконец, в холл и к парадной двери, Софи опять осталась наедине с покойными. Эльдер Атвуд вышел на дорогу и заговорил с кучером похоронных дрог из каретного сарая Ли, а священник Левитт хлопотал о втором составе носильщиков. Вторых дрог, к счастью, не требовалось: оба гроба вполне можно было везти на одних. И никакой спешки: Эд Пламмер и Этан Стоун отправятся. на кладбище загодя, прихватив лопаты, и выроют вторую могилу. Траурный поезд составят три наемных экипажа и неограниченное число частных упряжек — народ все равно хлынет на погост.