Вдруг Алонов почувствовал, как дно начало хватать его за ноги. Он опустился глубже, идти сделалось очень трудно.
До берега, вернее – до пояса травы у берега, оставалось вряд ли более десятка настоящих шагов, когда Алонов сразу погрузился по пояс. Подводная грязь сковала его ноги до колен, и он не шел, а едва переминался на месте, отвоевывая сантиметры. Невидимые, мягкие, но крепко держащие тиски не выпускали ноги человека. Кругом Алонова вода кипела, бурлила от рвущихся из потревоженной грязи зловонных газов. Они били вверх струями, и Алонов ощущал всем телом отвратительные, живые прикосновения. Но отступать было некуда. Да он и не хотел отступать. Он погрузился уже по грудь.
Вероятно, со стороны это было бы странным и тягостным зрелищем. По черной поверхности ярко освещенной солнцем воды шли тяжелые, гладкие круги. В их центре, как привязанный, бился человек. Он поднимал вверх патронташ и ружье, размахивал ими в борьбе с невидимым. На его спине горбом топорщился мешок, а кругом вода вспухала пузырями, пенилась, как в котле на огне. Этот человек должен был бы звать на помощь. Но он молчал.
Чувствуя, что его хватит ненадолго, Алонов делал последние, отчаянные попытки – те усилия, вернее – сверхусилия, которые свойственны нам в решающие минуты настоящей опасности, которые впоследствии вспоминаются смутно, через какую-то дымку памяти, и всегда кажется, что они неповторимы…
Сколько времени бился Алонов – он не знал. Но вот под ногами стало тверже. Он двигался, он шагал! Он поднимался, поднялся до пояса – и ему казалось: уже мелко. Вперед, вперед!.. Еще два шага – и Алонов ступил на траву. Хотя под его тяжестью трава ушла в воду и он стоял, погрузившись по колено, но какой прочной, надежной показалась ему пружинная опора корней, связавших грязь прочной сеткой. Не хуже твердой земли!..
Алонов оглянулся. Его дорога по открытой воде была обозначена широкой пенящейся лентой. Газы продолжали рваться из грязи, потревоженной ногой дерзкого человека. Алонов погрозил ружьем гнилому болоту, которое хотело стать союзником врага.
Он шел к берегу, шлепал по мелководью, приминая жесткие травы, и уже собирался ступить на сухое место, когда навстречу ему поднялось нечто похожее на палку. На конце палки был длинный набалдашник. Палка стояла, слегка покачиваясь из стороны в сторону, – в ней таилось какое-то напряжение.
Невольно Алонов сделал шаг назад. Он не сразу понял, что перед ним, Это было также похоже на поднятую из травы очень тонкую и очень сухую руку, гладкую, разрисованную черно-зелеными пятнами и поперечными кольцами, руку с вытянутыми вперед пальцами тонкой и перегнутой под прямым углом ладони.