Два процесса в русской провинции, двигаясь навстречу друг другу, определяют сегодняшнюю жизнь губернской России. Продолжается деградация, когда закрываются сельские школы, остывают заводские цеха, корчится в муках военное производство, еще вчера выпускавшее первоклассную боевую технику, а сегодня не получающее военные заказы. И встречный процесс: поразительной красоты церкви возникают из руин. Молодёжь, остро интересующаяся политикой, современной культурой, философией, не желающая быть игрушкой в руках хитроумных недобрых правителей, уставшая слушать банальности и бредни государственных телеканалов. Русская провинция не спит, она живёт, и у меня нет сомнения, что в скором будущем мы почувствуем её вклад в культурную и политическую жизнь нашей родины.
"Завтра". Геннадий Эдуардович, при всём уважении к вашему нынешнему статусу и той законодательной, политической работе, которую вы ведёте, всё-таки вас знают прежде всего как человека, почти двадцать лет руководившего работой Пермского завода имени С.М.Кирова, известного также как Пермский пороховой завод. Орденов Ленина, Октябрьской Революции и Боевого Красного Знамени. В номенклатуре производимой продукции значатся заряды к реактивным системам залпового огня "Град" и "Смерч", комплексам ПВО; заряды двигателей подвесных ракет класса "воздух-воздух" ближнего и среднего боя; стартово-разгонные ступени крылатых ракет морского базирования, в том числе стартующих с подводных лодок, противокорабельных систем класса "воздух-поверхность"; заряды к системам ближнего боя, артиллерийского выстрела из танков и самоходных установок, а также многое другое, без чего вообще невозможно говорить о безопасности и обороноспособности нашей страны.
Геннадий Кузьмицкий. Если быть точным, то директором этого предприятия я работал почти шестнадцать лет, с 1992 по 2007 год. А до этого несколько лет был главным инженером.
"Завтра". Как вы оцениваете эти годы со своей профессиональной точки зрения?
Г.К. Как я могу их оценивать? Делал, что мог, и пусть, кто может, сделает лучше. Главное — производственный потенциал мы сохранили, завод сохранили. Таких заводов в Союзе было шестнадцать, сейчас осталось четыре, по специализации работают два, другие два тоже работают, но как — это вопрос. Пермский был одним из самых крупных, теперь мы практически монополисты в России по порохам, по твердотопливным смесям для ракет. Другое дело, что многие производственные технологии утеряны, хотя их можно восстановить, людей еще можно найти, но самое обидное, что утеряны знания, необходимые для того, чтобы реализовать эти технологии. Ведь в любом деле есть тысячи мелочей, которые просто забываются, если ими не заниматься каждый день, но каждая из которых влияет на конечный результат. Вот я уже четвертый год не работаю директором, и если завтра меня снова позовут руководить заводом, то я знаю, что квалификацию наполовину потерял. Да, я доктор технических наук, многие технологии знаю от и до, но некоторые мелочи, которые нигде не прописаны, уже не помню. Мне теперь надо несколько дней думать, столько энергии потратить, чтобы одну такую деталь в своей памяти восстановить. То есть отсутствие постоянной практики — это страшная вещь. Все академики и лауреаты чего-то стоят, если продолжают работать, условно говоря, руками, если постоянно находятся в теме. А чуть из этой воды вышел — всё, обсыхаешь быстро.