В комнате не видно открытых видеокамер, но они тут есть, и их конечно же больше, чем в предыдущем помещении. Мои собеседники вообще ничего не помечают. Просто худощавый или высокий поочередно периодически выходят из комнаты и после возвращения обрушивают на меня новый запас вопросов, которые им заготавливает невидимый для меня режиссер. Время то тянется, то летит незаметно. Мне трудно сориентироваться во временном потоке. Разговор не оставляет времени для каких-то размышлений, потому что ведется практически без пауз и остановок. Под ложечкой начинает посасывать, маленький червячок голода постепенно вырастает в настоящего удава, готового сожрать себя самого. Но моих собеседников это совершенно не интересует, они заняты своим делом и не обращают внимания на мой разгорающийся аппетит.
Мы уже по десятому или по двадцатому кругу повторяем одни и те же темы, каждый раз стараясь углубиться в какой-либо отдельный вопрос или подробно разобрать не вполне понятный собеседникам эпизод. Поток собеседования уносит нас все дальше и дальше. Мне остается только лавировать между бурунами новых вопросов, намеков, уточнений. Все это уже порядком надоело, но ни в коем случае нельзя позволить себе взорваться или внезапно замкнуться. «Мир не любит пустоты, а природа не терпит резких скачков» – так, кажется, говорил Ломоносов. Ну, даже если не дословно, то по смыслу это верно. Играть по чужим правилам – хуже некуда. Но, начав играть, необходимо играть до конца.
Вдруг поток начинает извиваться, менять уже набранный темп, замедлять движение или неоправданно долго вертеться на одном месте. Я чувствую, что мои собеседники начинают пробуксовывать, искать какую-то незримую поддержку не то друг у друга, не то у невидимого режиссера. Их вопросы начинают спотыкаться, словно уставшие, почти что загнанные лошади. И вот великолепные скакуны превращаются в измученных, едва переставляющих ноги кляч. Во мне начинает подниматься чувство презрения к ним. Но это опасное чувство, нельзя расслабляться и переоценивать себя в угоду собственным амбициям. В любой момент мои визави могут выкинуть новый фортель и так зарядить меня, что мало не покажется. Это ведь их игровое поле, они играют по своим правилам, имея возможность менять их по ходу пьесы.
Дверь неожиданно открывается, и в комнате появляется еще один штатский. Он старше своих молодых коллег, его лицо мне кажется знакомым. Полноватый, но крепкий, с жестким лицом, говорящим о соответствующих чертах характера, взгляд внимательный. Где-то я его точно видел, но где? Только спокойно! Не торопясь и подавляя фантомы памяти, необходимо вспомнить, где я видел это сильное и мужественное лицо.