Его рука, засунутая в карман, что-то сжала.
— Вы знали, когда рассказывали мне об инциденте, что случился, когда вы были маленькой и как вы тогда испугались огня? — спросил он.
— Да, — ответила она, не поворачиваясь.
Его голос внезапно изменился.
— Я уже знал.
Прежде чем она смогла повернуться к нему лицом, он схватил ее сзади и зажал рот и нос влажной материей.
Отец Малькольм согласился встретиться в половине восьмого вечера. В двадцать минут восьмого Хантер припарковал свой «бьюик-лесабр» перед католической церковью Богоматери на бульваре Саут-Парамаунт. Уличные огни вместе с рождественскими украшениями создавали теплый карнавал красок.
Церковь была большим белым зданием, обе стороны которого украшали маленькие зеленые лужайки. Над ее резной дверью розового дерева во весь рост высилась светло-серая статуя Богоматери.
В дверях стоял жизнерадостный священник, которому было изрядно за шестьдесят, разговаривая с невысокой плотной женщиной. Он был лыс до самой макушки, и то, что осталось, представляло лишь два островка седых волос. По одному над каждым ухом.
Он попрощался с женщиной, и Хантер по четырем коротким ступеням поднялся к церкви.
— Отец Малькольм? — спросил он.
— А вы, должно быть, детектив, с которым я говорил по телефону? — с теплой улыбкой сказал священник.
— Я детектив Хантер. — Удостоверение он держал в руке. — Спасибо, что согласились встретиться со мной.
Прежде чем впустить его, священник быстро проверил удостоверение Хантера. Внутри церковь была большая, и алтарь сиял сотнями свечей. Главный зал мог вместить до пятисот верующих, и сейчас среди бесчисленных рядов скамеек красного дуба разместилась горсточка людей. Некоторые из них молились, некоторые читали Библию, а кое-кто вроде подремывал.
— Поговорим у меня в кабинете? — Священник сделал приглашающий жест. — Он тут, неподалеку.
— Конечно, — кивнул Хантер.
Кабинет отца Малькольма был небольшим, но уютным. Стены белые с серым. Классическая мебель, в которой явно чувствовалось европейское влияние. У задней стенки, развернутый к дверям, тяжелый деревянный стол. Перед ним размещались две копии викторианских кресел. На стенах висели изображения святых, а большой книжный шкаф слева от стола был отдан религиозной литературе.
Отец Малькольм пригласил Хантера садиться, а потом и сам занял место за столом. Несколько секунд оба молчали.
— Не могу поверить тому, что случилось. — Голос у отца Малькольма был тихий и печальный. — Отец Фабиан был хорошим человеком и хорошим священником.
— Мне очень жаль, — ответил Хантер. — Насколько я знаю, он был вашим близким другом.